Спишь как пожарная лошадь. Пожарная конница

Мчатся искры, вьется пламя,
Грозен огненный язык
Высоко держу я знамя,
Я к опасности привык!
Нет неделями покоя, -
Стой на страже ночь и день.
С треском гнется подо мною
Зыбкой лестницы ступень.
В вихре искр, в порыве дыма,
Под карнизом, на весу,
День и ночь неутомимо
Службу трудную несу.
Ловкость, удаль и отвага
Нам заветом быть должны.
Мерзнет мокрая сермяга,
Волоса опалены
Правь струю рукой умелой,
Ломом крышу раскрывай
И рукав обледенелый
Через пламя подавай.
На высоких крышах башен
Я, как дома, весь в огне.
Пыл пожара мне не страшен,
Целый век я на войне!

В наши дни пожарных лошадей уже нет, их заменили автомобили. А в старое время ими гордились пожарные. В шестидесятых годах полицмейстер, старый кавалерист Огарев, балетоман, страстный любитель пожарного дела и лошадник, организовал специальное снабжение лошадьми пожарных команд, и пожарные лошади были лучшими в Москве. Ими нельзя было не любоваться. Огарев сам ездил два раза в год по воронежским и тамбовским конным заводам, выбирал лошадей, приводил их в Москву и распределял по семнадцати пожарным частям, самолично следя за уходом. Огарев приезжал внезапно в часть, проходил в конюшню, вынимал из кармана платок - и давай пробовать, как вычищены лошади. Ему Москва была обязана подбором лошадей по мастям: каждая часть имела свою "рубашку", и москвичи издали узнавали, какая команда мчится на пожар. Тверская - все желто - пегие битюги. Рогожская - вороно - пегие, Хамовническая - соловые с черными хвостами и огромными косматыми черными гривами, Сретенская - соловые с белыми хвостами и гривами, Пятницкая - вороные в белых чулках и с лысиной во весь лоб, Городская - белые без отметин, Якиманская - серые в яблоках, Таганская - чалые. Арбатская - гнедые, Сущевская - лимонно - золотистые, Мясницкая - рыжие и Лефортовская - караковые. Битюги - красота, силища!

А как любили пожарные своих лошадей! Как гордились ими! Брандмейстер Беспалов, бывший вахмистр 1 - го Донского полка, всю жизнь проводил в конюшне, дневал и ночевал в ней.

После его смерти должность тверского брандмейстера унаследовал его сын, еще юноша, такой же удалец, родившийся и выросший в конюшне. Он погиб на своем посту: провалившись во время пожара сквозь три этажа, сошел с ума и умер.

А Королев, Юшин, Симонов, Алексеев, Корыто, Вишневский десятки лет служили брандмейстерами, всегда в огне, всегда, как и все пожарные, на волосок от смерти!

В старину пожарных, кроме борьбы с огнем, совали всюду, начиная от вытаскивания задохшихся рабочих из глубоких колодцев или отравленных газом подвалов до исправления обязанностей санитаров. И все это без всяких предохранительных средств!

Когда случилась злополучная ходынская катастрофа, на рассвете, пока еще раздавались крики раздавленных, пожарные всех частей примчались на фурах и, спасая уцелевших, развозили их по больницам. Затем убирали изуродованные трупы, и бешено мчались фуры с покойниками на кладбище, чтобы скорее вернуться и вновь везти еще и еще...

Было и еще одно занятие у пожарных. Впрочем, не у всех, а только у Сущевской части: они жгли запрещенные цензурой книги.

Что это дым над Сущевской частью? Уж не пожар ли?

Не беспокойтесь, ничего, это "Русскую мысль" ["Русская мысль" - журнал, издаваемый В. М. Лавровым с 1880 года] жгут.

Там, в заднем сарае, стояла огромная железная решетчатая печь, похожая на клетку, в которой Пугачева на казнь везли (теперь находится в Музее Революции). Когда было нужно, ее вытаскивали из сарая во двор, обливали книги и бумаги керосином и жгли в присутствии начальства.

Чего - чего не заставляло делать пожарных тогдашнее начальство, распоряжавшееся пожарными, как крепостными! Употребляли их при своих квартирах для работ и даже внаем сдавали. Так, в семидесятых годах обер - полицмейстер Арапов разрешил своим друзьям - антрепренерам клубных театров брать пожарных на роли статистов...

В Петровском парке в это время было два театра: огромный деревянный Петровский, бывший казенный, где по временам, с разрешения Арапова, по праздникам играла труппа А. А. Рассказова, и летний театр Немецкого клуба на другом конце парка, на дачах Киргофа.

В одно из воскресений у Рассказова идет "Хижина дяди Тома", а в саду Немецкого клуба - какая - то мелодрама с чертями.

У Петровского театра стояли пожарные дрот с баграми, запряженные светло - золотистыми конями Сущевской части. А у Немецкого клуба - четверки пегих битюгов Тверской части.

Восемь часов. Собирается публика. Артисты одеты. Пожарные в Петровском театре сидят на заднем дворе в тиковых полосатых куртках, загримированные неграми: лица, шеи и руки вычернены, как сапоги.

Оркестр уже заиграл увертюру, как вдруг из Немецкого клуба примчался верховой - и прямо к брандмейстеру Сущевской части Корыто, который, как начальство, в мундире и каске, сидел у входа в театр. Верховой сунул ему повестку, такую же, какую минуту назад передал брандмейстеру Тверской части.

Выскочил Корыто - и к пожарным:

Ребята! Сбор частей! Пожар на Никольской! Вали, кто в чем есть, живо!

И Тверская часть уже несется по аллеям парка и далее по Петровскому шоссе среди клубов пыли.

Впереди мчится весь красный, с красным хвостом и красными руками, в блестящем шлеме верховой на бешеном огромном пегом коне... А сзади - дроги с баграми, на дрогах - красные черти...

Публика, метнувшаяся с дорожек парка, еще не успела прийти в себя, как видит: на золотом коне несется черный дьявол с пылающим факелом и за ним - длинные дроги с черными дьяволами в медных шлемах... Черные дьяволы еще больше напугали народ... Грохот, пламя, дым...

Бешено грохочут по Тверской один за другим дьявольские поезда мимо генерал - губернаторского дома, мимо Тверской части, на которой развевается красный флаг - сбор всех частей. Сзади пожарных, стоя в пролетке и одной рукой держась за плечо кучера, лихо несется по Тверской полковник Арапов на своей паре и не может догнать пожарных...

А на Ильинке красные и черные черти уже лазят по крыше, среди багрового дыма и языков пламени.

На другой день вся Москва только и говорила об этом дьявольском поезде. А через несколько дней брандмайор полковник Потехин получил предписание, заканчивавшееся словами: "...строжайше воспрещаю употреблять пожарных в театрах и других неподходящих местах. Полковник Арапов".

Теперь пожарное дело в Москве доведено до совершенства, люди воспитаны, выдержанны, снабжены всем необходимым. Дисциплина образцовая - и та же былая удаль и смелость, но сознательная, вооруженная технической подготовкой, гимнастикой, наукой... Быстрота выездов на пожар теперь измеряется секундами. В чистой казарме, во втором этаже, дежурная часть - одетая и вполне готовая. В полу казармы широкое отверстие, откуда видны толстые, гладко отполированные столбы.

Тревожный звонок - и все бросаются к столбам, охватывают их в обнимку, ныряют по ним в нижний сарай, и в несколько секунд - каждый на своем определенном месте автомобиля: каску на голову, прозодежду надевают на полном ходу летящего по улице автомобиля.

И вдруг:

Пожарники едут! Пожарники едут! - кричит кучка ребятишек.

В первый раз в жизни я услыхал это слово в конце первого года империалистической войны, когда население нашего дома, особенно надворных флигелей, увеличилось беженцами из Польши.

Меня, старого москвича и, главное, старого пожарного, резануло это слово. Москва, любовавшаяся своим знаменитым пожарным обозом - сперва на красавцах лошадях, подобранных по мастям, а потом бесшумными автомобилями, сверкающими медными шлемами, - с гордостью говорила:

Пожарные! И вдруг:

Пожарники!

Что - то мелкое, убогое, обидное. Передо мной встает какой - нибудь уездный городишко, где на весь город три дырявые пожарные бочки, полтора багра, ржавая машина с фонтанирующим рукавом на колесах, вязнущих по ступицу в невылазной грязи немощеных переулков, а сзади тащится за ним с десяток убогих инвалидов - пожарников.

В Москве с давних пор это слово было ходовым, но имело совсем другое значение: так назывались особого рода нищие, являвшиеся в Москву на зимний сезон вместе со своими господами, владельцами богатых поместий. Помещики приезжали в столицу проживать свои доходы с имений, а их крепостные - добывать деньги, часть которых шла на оброк, в господские карманы.

Делалось это под видом сбора на "погорелые" места. Погорельцы, настоящие и фальшивые, приходили и приезжали в Москву семьями. Бабы с ребятишками ездили в санях собирать подаяние деньгами и барахлом, предъявляя удостоверения с гербовой печатью о том, что предъявители сего едут по сбору пожертвований в пользу сгоревшей деревни или села. Некоторые из них покупали особые сани, с обожженными концами оглоблей, уверяя, что они только сани и успели вырвать из огня.

"Горелые оглобли", - острили москвичи, но все - таки подавали. Когда у ворот какого - нибудь дома в глухом переулке останавливались сани, ребятишки вбегали в дом и докладывали:

Мама, пожарники приехали!

Две местности поставляли "пожарников" на всю Москву. Это Богородский и Верейский уезды. Первые назывались "гусляки", вторые - "шувалики". Особенно славились богородские гусляки.

Едешь по деревне, видишь, окна в домах заколочены, - это значит, что пожарники на промысел пошли целой семьей, а в деревне и следов пожара нет!

Граф Шувалов, у которого в крепостные времена были огромные имения в Верейском уезде, первый стал отпускать крестьян в Москву по сбору на "погорелые" места, потому что они платили повышенный оброк. Это было очень выгодно помещику.

Когда таких "пожарников" задерживали и спрашивали:

Откуда?

Мы шувалики! - отвечали задержанные.

Бывали, конечно, и настоящие пострадавшие от пожара люди, с подлинными свидетельствами от волости, а иногда и от уездной полиции, но таких в полицейских протоколах называли "погорелыциками", а фальшивых - "пожарниками".

Вот откуда взялось это, обидное для старых пожарных, слово: "пожарники!"

В течение многих десятилетий конный пожарный обоз являлся основной силой российской профессиональной пожарной охраны и пожарных добровольцев. Когда в крупных городах к месту пожара неслись конные обозы, улицы и площади наполнялись тревожным стуком сверкающих подков, звоном бубенчиков, храпом взмыленных лошадей, воплями фурманов. Впереди лихо скакал верховой (скачок), голосом или звуком сигнальной трубы обязывая жителей освободить дорогу. За ним летела запряженная парой великолепных рысаков открытая пролетка усатого брандмайора с кучером на высоких козлах. Следом четверка лошадей несла будто по воздуху тяжелую линейку, команду рослых топорников вместе с брандмейстером части.

А дальше, закусив удила, роняя на мостовую белые хлопья пены, могучие кони в сверкающих сбруях мчали многочисленные хода пожарного обоза: трубный — с пожарными трубами и рукавами, багровый — с баграми и лестницами, бочечный — с бочками с водой. Обыватели, услышав звук сигнальной трубы, цоканье подков и лошадиное ржанье, бросались к окнам или опрометью устремлялись на улицу — чтобы увидеть все это.

Первач, Физик и Отелло

В 1866 г. в 17 пожарных частях Московской команды имелась 451 лошадь. Каждый брандмейстер (начальник) вел «Ведомость о состоянии казенных подъемных лошадей», к ней прилагалась «Опись подъемным лошадям». Подписывались документы им, а заверялись брандмайором (начальником команды). В описи указывались: инвентарный номер каждой лошади, кличка и приметы, возраст, время зачисления (покупки), мера (размер в аршинах и вершках), а также особые приметы.

Так, при принятии имущества новым брандмайором подполковником Потехиным в «Описи подъемным лошадям» Городской части появилась следующая запись: «Лентяй» — мерин гнедой, во лбу звездочка, между ноздрей и верхней губой кровоточина, левая задняя половина бела, задние обе ноги впереди по бабку от зада выше бабки белы, на шее с правой стороны и по спине с обеих сторон маленькие подпарины. Возраст — шесть лет от роду. Мера — 2 аршина (аршин — 71,12 см) и 31/2 вершка (вершок — 4,45 см). Время зачисления — 10 октября 1863 года. Особые приметы — по старости лет не выбегает на пожаре».

В каждой ПЧ лошади подбирались определенной масти: в Городской, Пресненской, Мещанской и в Пожарном Депо — гнедые;

в Тверской — гнедо-пегие; в Басманной — темно-гнедые и караковые; в Мясницкой и Рогожской — рыжие; в Сущевской и Яузской — вороные; в Пятницкой — вороно-пегие; в Якиманской — вороно-чалые; в Арбатской — буланые; в Хамовнической — саловые, в Серпуховской — в яблоках, в Сретенской — бурые.

В Пятницкой пожарной части имелся в тот период единственный паровой насос. Поэтому из 27 лошадей «под паровой машиной ходили» сразу 8 меринов — Бакус, Оратор, Ремень, Работник, Табор, Хозяин, Хорек и Хан.

Среди животных не было двух с одинаковыми кличками: когда к месту тушения пожара прибывает несколько частей, лошадь должна слушаться лишь своего фурмана (кучера).

Клички отличались оригинальностью: Флакон, Фараон, Пирожник, Ходок, Хрусталь, Укроп, Павлин, Партизан, Плинтус, Туалет, Упырь, Эскулап, Недоросль, Покупатель, Оратор, Окулист и т. п. В Якиманской ПЧ жеребца «чалого с гривой на правою сторону, без примет, шести лет от роду» звали… Отелло. Остается загадкой, кто придумывал эти довольно странные имена? Брандмайор, брандмейстер или нижние чины пожарных частей? Интересно, что в 1866 г. в Арбатской ПЧ клички носили «алкогольный» подтекст: Хмель, Самогон и Первач. И не случайно. Документы свидетельствуют, что нижние чины этой части, злоупотребляя зельем, часто наказывались розгами за «пьянство, буйство и за драку с дежурным пожарным служителем», «неисправимо дурное поведение и оскорбление на словах брандмейстера», а также арестом с содержанием «на хлебе и воде за побег из службы и растрату».

Рысистый «грузовик»

В 1900 г. пожарный обоз Северной столицы с технической стороны представлял собой удручающий вид — громоздкий и малопригодный. Большинство огнегасительных инструментов и пожарных труб были изготовлены еще в 60-х годах прошлого века. Зато лошади поражали красотой и ухоженностью. Всего в команде их насчитывалось 455. Для сравнения, в пожарной команде Берлина имелось всего 270 коней. В других крупных городах Европы их было еще меньше. Это объяснялось тем, что в С.-Петербурге около 200 лошадей были заняты подвозом воды на пожарах в бочках. Причина — отсутствие необходимого напора в городском водопроводе, неприспособленного для тушения: вплоть до 1899 г. водопровод здесь использовался лишь для наполнения бочек водой. В редких случаях — для забора воды непосредственно пожарными трубами (насосами ручными или паровыми).

В Европе лошадей для пожарных повозок подбирали с особой тщательностью: требовалась большая сила, высокий рост (до 6 вершков) и спокойный темперамент. Благодаря этому даже самые тяжелые повозки, например механические лестницы и паровые машины (насосы), вывозились лишь парой лошадей.

В России при оснащении пожарного обоза приходилось принимать во внимание плохое состояние мостовых, отдаленность районов выездов и потребность быстрого передвижения, поэтому было важно не перегружать повозки. Норма нагрузки на лошадь пожарной команды принималась равной артиллерийской — не более 55-60 пудов (пуд — 16 кг). В результате вес линейки на четверку лошадей составлял 204 пуда (51 пуд на каждую), паровая машина около 160 пудов — на тройку (по 53 пуда на лошадь) и т. д.

За границей в большинстве своем использовались мерины, в то время как в российских командах — преимущественно красивые и видные, но и более беспокойные, жеребцы. Это приводило к необходимости содержать на конюшне постоянного дежурного, а на пожаре требовалось большее число кучеров (в то время как в берлинской команде один кучер держал 8 отпряжных лошадей).

Поэтому основным требованием при комплектовании российских пожарных команд лошадьми также стали не красота и «горячий» вид животных, а спокойный нрав, сила и выносливость.

В 1912 г. журнал «Голос пожарного» (№ 10) по этому поводу сообщил, что «сорт лошадей Петербургской команды в настоящее время — легкий рысистый «грузовик», так как заменить этих лошадей тяжеловозами представляется невозможным за отсутствием у них должного хода».

Ежегодно в Петербургской пожарной команде обновлялось около 15% конского состава. Покупали лошадей в Воронежской губернии за счет городской казны. Стоимость коня составляла 250 рублей, включая расходы по перевозке.

Княжеские советы

В 1890 г. в С.-Петербурге в типографии А. Якобсона издана книга «Городские пожарные команды. Опыт руководства к их устройству и отправлению ими службы». Автор — председатель ИРПО князь Александр Дмитриевич Львов, обращаясь к читателям, делился своими наблюдениями: «Покупка лошади и правильный уход за нею — задача нелегкая, которая может быть выполнена только при известных познаниях и опытности.

При определении возраста лошади самое важное значение имеют резцы. Так как лошадь может быть годна к пожарной службе только в возрасте от 4 до 12 лет, то следует остановиться на тех признаках, которые служат для определения этого возраста.

Приучать лошадей к огню и дыму нужно постепенно. Сначала приучают к факелам, потом, сжигая пуки соломы, подводят лошадь под уздцы к пламени, не забывая при этом ее постоянно ободрять. Когда лошадь освоится с огнем, можно обучать ее к неожиданному появлению пламени, поджигая вблизи ее солому или старое негодное сено.

Приучая лошадей к упряжи, не следует молодую лошадь сразу впрягать в тяжелые экипажи (хода), а нужно постепенно увеличивать ей нагрузки. Очень полезно молодую неопытную лошадь впрягать в одно дышло со старой, более смелой и опытной.

Для того чтобы лошадь долгое время сохраняла свои силы и способность к труду, необходимо равномерное распределение движения и покоя, труда и отдыха. Поэтому на всякую работу лошадь употреблять до известной степени усталости, но не полного истощения сил.

Не следует разгоряченную или вспотевшую лошадь поить или кормить, купать, так как это влечет за собой опасные болезни.

В случае необходимости напоить лошадь слишком холодной водой или напоить ее раньше срока, необходимо бросить на воду клок сена или соломы. Эта мера заставит лошадь пить малыми глотками.В сухое жаркое лето смазывание копыт салом приносит значительную пользу, особенно во время частых пожаров: пропитанный жиром рог приобретает большую упругость и предохраняет от высыхания и растрескивания.

Попоны (покрывала) берутся на пожар только зимой».

Не бить вообще

«Инструкция для Варшавской пожарной команды», изданная в 1896 г., определяла обязанности должностных лиц. Например, кучера должны: «На пожарах выпряженных лошадей от труб или верховых к линейкам и багровому ходу отнюдь не привязывать. Вконюшнях не курить и даже не носить туда с собой трубок или папирос. Лошадей не бить вообще, особенно же при чистке, чем бы то ни было».

В 1899 г. по распоряжению градоначальника Северной столицы генерал-майора Н.В. Клейгельса разработана «Инструкция для С.-Петербургской пожарной команды». На 287 страницах издания, дополненных многочисленными образцами распорядительных документов, нашлось место и «Правилам управления лошадьми для кучеров пожарной команды и порядок обучения сих последних». В частности, ими было определено: «Из числа служителей пожарной команды, для исполнения обязанностей кучеров, назначаются по возможности, любители лошадей». Раздел «Уход за лошадьми с дурными привычками» обязывал:

«Намордник одевать тем лошадям, которые слишком много едят подстилку, не обращая внимания на ее качество, или кусаются во время чистки.

Встречаются лошади, которые не дают дотрагиваться до головы или вследствие дурного обращения с ними, или вследствие ушибов.

С такими лошадьми служители должны обращаться как можно осторожнее, чтобы не быть или укушенными, или не получить удара.

Многие лошади бьют задом; некоторые из них вследствие злого характера, другие по привычке… Кучера должны осторожно подходить и не иначе как сбоку.

Некоторые из лошадей имеют привычку прикусывать. За такими лошадьми дневальные по конюшне должны особенно следить, и, как только лошадь начинает прикусывать, нужно окликнуть ее».

«Дядюшка» из Одессы

В дореволюционной России брандмейстер Александровской части Спиридон Фомич Бицилли был известен далеко за пределами родной Одессы как редкий знаток лошадей. Это увлечение привлекло его и к пожарному делу. В 1886 г. он поступил волонтером в Одесскую пожарную команду. Вскоре о нем заговорили как о фанатике-пожарном. Когда не было пожаров, Бицилли все время проводил в конюшне, ночью спал на жесткой скамье пожарной линейки — чтобы быть готовым следовать на пожар. И в том же году его назначили на должность брандмей-стера. В 1903 г. он награжден медалью «За спасение погибавших». Принял активное участие в организации Одесского вольного пожарного общества. В Гражданскую войну, благодаря находчивости и мужеству брандмайора, был спасен пожарный обоз. В1923 г. Спиридон Фомич вышел на пенсию. К тому времени стаж его службы составил 37 лет. Умер он 17 февраля 1926 года. В некрологе отмечалось: «Покойный снискал к себе уважение как со стороны администрации, так и со стороны рабочих, которые с большой любовью к нему относились, называя его «пожарный дядюшка».

Не потерпим оппортунизма

В годы Гражданской войны из-за недостатка лошадей российский пожарный попытался пересесть на коня железного — автомобиль. Вот уж поистине не было бы счастья, так несчастье помогло!

Первые отечественные машины только начинали разрабатываться, и подавляющая часть пожарно-технического вооружения комплектовалась на автомобилях таких фирм, как «Магирус», «Фиат», «Паккард», «Форд» и др. Благо, что почти в каждой пожарной части были умельцы. Они и собирали из груды металла «линейку» — ход для перевозки огнеборцев.

Пересев на автомобиль, пожарный не забыл о своей лошадке. 19-24 марта 1934 г. в Москве на Всероссийском пожарно-техническом совещании начальником ЦУПО (Центральное управление пожарной охраны) тов. Гальперном было сказано: «Уход за конем, сохранение коня — важнейшая задача пожарных организаций, в которых конные хода являются основным видом вооружения, и мы предупреждаем работников, что если не будут приняты все необходимые меры к тому, чтобы обеспечить коня фуражом, мы будем расценивать это как оппортунистическое отношение к делу пожарной охраны…»

Сбережение коней оставалось обязанностью пожарной охраны еще длительное время: конные ходы просуществовали в СССР до 50-х годов.

Конь много веков был верным спутником человека и люди знали о его образе жизни до мелочей. Сейчас не всем предоставляется возможность понаблюдать за грациозным животным, что создает множество мифов. Например, некоторые уверены, что животные спят стоя. Однако в действительности процесс полноценного отдыха лошади происходит иначе.

Дремота на ногах

Кому предоставлялась возможность хоть немного понаблюдать за грациозными животными, могли видеть стоячую лошадь в спящем состоянии. Веки животного были прикрыты, поясница прогнулась, а ноги устойчиво располагались параллельно друг другу. Голова и хвост расслаблены, уши тоже. Само собой возникает вопрос: действительно ли кони так спят?

На самом деле, в подобном состоянии лошадь дремлет, то есть мозг и мышцы полностью не расслабляются и в любой момент готовы к действию. Сложилось такое поведение на генетическом уровне с тех времен, когда дикому табуну постоянно угрожали хищники.

Чтобы подняться из положения лежа, коню придется затратить достаточно драгоценного времени. Стоя же скакун, как говорится, «всегда готов». Отсюда вывод, что отдыхают лошади и будучи на ногах, но это состояние не назовешь полноценным сном, а дремотой.

Внимание! Главенствующие особи в табунах постоянно наблюдают за безопасностью. Кроме того, сильнейшему жеребцу приходится следить, чтобы соперники не покрывали кобылиц. В результате такие кони полностью не отдыхают по нескольку лет.

С точки зрения науки

С точки зрения физиологии животного, выделяют несколько состояний:

• полудремота;
• дремота;
• глубокий сон.

После рассмотрения каждого из состояний их легко отличить друг от друга. Большую часть свободного времени лошадь проводит в полудреме. Это состояние не дает возможность полностью отключиться. Назойливая муха будет согнана хвостом, а при малейшем подозрительном шуме откроются глаза. Подобный «чуткий» сон наблюдается у лошадей в упряжке, в стойле или на пастбище.

Описывают полудремлющую лошадь так:

1. Шея вытянута горизонтально, веки опущены, уши расслаблены.
2. Нижняя губа отвисает.
3. Упор на передние конечности. Задняя нога расположена под углом, а вторая упирается в зацеп копыта.
4. Круп приопущен.

В таком состоянии, оставаясь на ногах, скакун расслабляет мышцы и отдыхает при неспокойной обстановке. Возможно это благодаря особой анатомии конечностей – суставы фиксируются без активного напряжения мышц.

Следующая стадия – дремота. Ее считают настоящим, хотя и достаточно поверхностным сном. Чтобы так отдохнуть лошадь опускается землю и принимает позу «на корточках». Выглядит дремлющий конь так:

1. Голова приподнята или лежит на земле.
2. Все 4 ноги согнуты и находятся под туловищем.

В таком состоянии лошадь полностью не отключается и продолжает реагировать на раздражители вздрагиванием и подергиванием ушей.

Внимание! Кони быстро выходят из состояния полудремы. В случае тревоги животное вытягивает передние ноги и сразу поднимается.

Полное расслабление

Чтобы понять в какой позе лошадь погружается в полноценный сон нужно хотя бы один день понаблюдать за жеребятами. Малыши чувствуют себя в полной безопасности рядом с мамой, поэтому спят в любое время. Находясь в фазе глубокого сна лошадь выглядит так:

Спят лошади в такой позе крепко. Считается, что в этот период животное очень уязвимо, так как для полного пробуждения требуется некоторое время. Глубокий сон характеризуется ровным и шумным дыханием. Иногда возле конюшни слышен храп. Глазные яблоки и конечности могут двигаться. Последнее позволило ученым предположить, что грациозные животные видят сны.

Внимание! В положении лежа на боку лошадь может находиться не более 4 часов. Если увеличить время до 6 часов у животного развивается отек легких. Причиной тому считаются большой вес и анатомические особенности.

Расслабление у скакунов наступает с ощущением полной безопасности. Например, в табуне есть надежда на сородичей, а в конюшне – на хозяев. Несколько часов в сутки им вполне хватает чтобы восстановить силы и снова быть готовыми к действию.

Вопрос как спят лошади интересует животноводов, планирующих заводить этих благородных животных. Главное – обеспечить питомцам ощущение безопасности и тогда отдых будет полноценным.

Как спит конь: видео

Президент сказал "любо"

Несмотря на ранний час, возле аксайской пожарной части царит оживление. 13 мужчин в камуфляже окружили пожарную машину и что-то скрупулезно записывают в свои тетради за сотрудником отряда государственной противопожарной службы. Это проходит практическое занятие в казачьей дружине. Вечером, после работы, все ученики соберутся снова, на этот раз в помещении казачьего штаба - чтобы подкрепить практические навыки теоретическими знаниями. Волгодонской учебный пожарный центр МЧС пошел аксайчанам навстречу и откомандировал сюда своего преподавателя, чтобы слушатели могли пройти курс без отрыва от дома и производства.

В Концепции государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества, недавно подписанной президентом страны, среди прочих видов службы, к которой рекомендуется привлекать казаков, есть и обеспечение пожарной безопасности, - рассказывает начальник штаба Аксайского казачьего юрта Иван Василенков. - Идея создать подобную дружину давно витала в воздухе, поскольку район у нас экономически активный, сельскохозяйственный, и угроза пожаров велика. Выступление президента России послужило импульсом для принятия нами конкретных шагов. К нам в район приезжали начальник ГУ МЧС по Ростовской области, заместитель Департамента пожарного надзора РФ, главный пожарный района - и все они сошлись во мнении, что такая дружина необходима. Каким образом будет финансироваться наша работа - пока неясно, положение о казачьей пожарной дружине и соответствующее постановление главы районной администрации будет принято в самое ближайшее время.

Хорошо забытое старое

У аксайских казаков уже есть опыт добровольной работы на благо общества. Здесь создана дружина по охране общественного порядка из 40 человек. Впрочем, среди будущих пожарных также немало тех, кто "прошел огонь и воду". Михаил Бандурин работал водителем пожарной машины, а Алексей Бархота и Андрей Устинюк - пожарными.

Есть у нас и казаки из числа добровольцев пожарных дружин, которые в советские времена создавались на предприятиях, - рассказывает аксайский атаман Сергей Марков. - В их обязанности входило осуществление контроля за соблюдением противопожарного режима, проведение разъяснительной работы среди сотрудников, надзор за исправным состоянием первичных средств пожаротушения. Дружинникам полагался бесплатный комплект спецодежды и сапоги, а также дополнительный отпуск до шести дней в году. За время их участия в ликвидации пожара или аварии в рабочее время им продолжали платить зарплату, особо отличившихся награждали ценными подарками, грамотами и премиями. Одним словом, мы не изобретаем велосипед, а возрождаем старые традиции.

Первый пожарный казачий пост планируется создать в станице Старочерскасской.

Нам обещают выделить пожарную технику, оборудование, - продолжает Василенков. - Первую пожарную машину мы уже получили. В самом конце августа, на большом всероссийском учебно-методическом сборе пожарных планируется вручить нам государственную лицензию на оказание данной услуги. Мы, в свою очередь, хотим удивить гостей конным противопожарным патрулем. Одно время конный взвод существовал при казачьей дружине по охране общественного порядка, но затем из-за нехватки денежных средств был расформирован. Теперь, с созданием противопожарной дружины, мы надеемся его восстановить.

Первое упоминание о пожарных командах можно отнести к 1722 году, когда при Адмиралтействе, после ряда крупных пожаров на флоте, Пётр I предпринял первую попытку создания некой постоянной пожарной организации.

На вооружении таких команд на кораблях находились заливные трубы, крюки, вёдра и топоры. Идея себя оправдала, ведь количество пожаров на флоте сократилось в разы, а те, что и случались, не приводили к серьёзным потерям, поскольку их удавалось вовремя устранить.

В 1747 году было решено оснастить пожарным инвентарём все правительственные учреждения, а в 1850-х годах во всех городах страны были принято положение «о составе пожарных частей в городах», позволившее упорядочить как саму организационную структуру пожарной охраны, так и выработать нормы её обеспечения.

Параллельно с этим принимается и первый пожарный устав, в котором чётко оговорен порядок расположения пожарных частей в городах, изложены меры предосторожности от пожаров, а также наказания за нарушения правил пожарной безопасности.

Количество пожарных команд формировалось исходя из принципа - по команде на каждые 2 тыс. горожан.
Каждой пожарной команде полагалось иметь:

• 2 повозки для доставки заливных труб;


• 7 лошадей;


• 2 линейки для перевозки пожарной команды;


• 2 повозки для перевозки багров, лестниц, топоров, ломов, лопат, багров и крюков и прочего инвентаря.

Конечно, в наше время никаких пожарных лошадей нет, да и автомобили уже не просто перевозят заливные трубы и противопожарный инвентарь, а способны выполнять тушение пожара при минимальном участии человека. Но это сейчас. Раньше же было наоборот, пожарные гордились своими лошадьми, ведь они в пожарных частях были действительно лучшими из лучших, а на столичных пожарных лошадей с восторгом засматривались и на шумной Тверской, и на базарной Мясницкой, и на аристократической Арбатской.

Кроме того, во всех пожарных частях пожарные располагались на втором этаже, а лошади на первом, но для последних строили специальные широкие лестницы, а не привычные винтовые как в остальной Европе. Такие лестницы позволяли лошадям подниматься наверх самостоятельно во время очень холодных зимних ночей или просто разделить с пожарными вкусный ужин или дружескую беседу. :-)

До смеха поразил ответ знатоков в одной из передач «Что? Где? Когда?», когда на вопрос о назначении таких лестниц команда знатоков ответила, что к штанам пожарных было пришито седло заранее, чтобы молниеносно выезжать на пожар, поэтому лестница для подъёма на второй этаж нужна была шире и т.д., ведь приходилось подниматься в раскоряку.

Я как представлю себе пожарных, бегающих с брандспойтами по крышам домов в раскоряку, то хочется смеяться и плакать одновременно. Браво «знатоки»!))

Пожарные лошади отбирались для столицы на лучших воронежских и тамбовских конных заводах и распределялись по всем 17 пожарным частям Москвы того времени. Проверки состояния пожарных частей всегда начинались с осмотра лошадей. Если лошади вычищены и бодрые, то в команде своё дело знают и проверку можно на этом и заканчивать. Но, если не по-должному с лошадями... в разнос пойдут все.

Каждая часть была укомплектована лошадьми (преимущественно битюгами) «своей» масти. Например, Тверская команда на жёлто-пегих, Якиманская — серая в яблоках, гнедые на Арбате, Городская — белые как снег, а соловые красавцы с Хамовнической.

Такую «схему» предложил тогдашний московский полицмейстер Огарев совершенно не случайно. Если по внезапной проверке пожарной части удавалось вести должный контроль за её состоянием, то отследить качество пожарных при непосредственной их работе можно было только ссылаясь на общественное мнение. А народ имён-то не знает, фамилий тем более, а вот цвет лошадей в команде всегда запомнит. «Ох, уж эти чалые с Таганки! Лошади успеют, а команда на «тьфу»... возятся на месте как сонные мухи» — поговаривали горожане. А Огарев затем принимал меры.
И среди самих частей азарт появлялся быть первыми, лучшими и образцовыми.

Ну, а обязанностей у пожарных того времени было куда больше, чем у сегодняшних, да и работа в разы тяжелее. Кроме борьбы с огнём, пожарные и их лошади вытаскивали рабочих из глубоких колодцев, отравленных газом шахт и подвалов, развозили раненых по больницам, были санитарами и даже работали в театрах статистами. Со всем перечисленным вроде бы ясно, никаких МЧС и «скорой помощи» в то время не было, вот и тянули пожарные эту ношу целиком на себе. Но вот второстепенные роли в театре?..

Да, и в театре тоже! Тогдашнее начальство имело возможность распоряжаться пожарными по своему усмотрению при временном отсутствии городских нужд и ситуаций. И редко какое начальство, имея такие уникальные гибкие возможности, не начнёт злоупотреблять ими. Вот и распоряжались пожарными будто крепостными. То на квартирах начальников работы выполнять, то картошку выкапывать, то и вовсе в съём как чернорабочих сдавали.

Так вот, в Петровском парке тогда располагалось два театра. Первый театр был расположен по оси Дворцовой аллеи и носил название летний Деревянный театр, а второй находился в противоположном конце парка и назывался Немецким клубом. По выходным дням в этих театрах почти параллельно шли какие-то спектакли, пьесы, постановки. В одно из воскресений в деревянный театр встречал гостей постановкой по роману Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома», а Немецкий предлагал что-то апокалиптическое с чертями и демонами. Народ занял все места, ведь «хижина» была одним из самых популярных произведений в то время, а постановки о «концах» света так волновали «охающую» набожную массу, что Немецкий дом тоже пустовать не собирался.

Артисты в гриме произносят первые диалоги, пожарные Деревянного ждут своего выхода за кулисами в полосатых куртках, вымазанные сажей под негров, а у Немецкого дома затаилась вторая группа, переодетая в чертей, демонов и бесов. Ну а сами брандмейстеры и начальники пожарных частей удобно уселись на почётных местах зрительных залов.

И всё бы хорошо... Вдруг в театр врывается верховой и заявляет, что на Никольской сильнейший пожар! Командование молниеносно и не задумываясь отправляет всех «негров» и «чертей» тушить разбушевавшееся пламя.

И понеслись пожарные по Тверской... Впереди на лихом коне мчится чёрный дьявол с красным факелом, «освещая дорогу» мелким чёрным «бесам» подпрыгивающим в повозке, за ними на дрогах красные черти с неграми вперемешку... Горожане по углам лезут, крестятся, паникуют!

А на Ильинке красные и чёрные черти с трезубцами уже во всю по крышам бегают, а народ бежит в рассыпную с криками: «Бесы в огне ликуют! Гибель пришла общая!»

Пожар-то потушили... но Москва ещё неделю только об этом и говорила, до тех пор пока самые набожные окончательно не успокоились со своими «концами света». А за московскими пожарными после этого случая в народе закрепилось прозвище «черти». :-)

Но и сегодня некоторые москвичи и гости столицы тоже не перестают удивлять, называя пожарных пожарниками. :-) Здесь тоже своя весьма интересная история. Бывали случаи, что в Москву с регионов приезжали крестьяне для сбора пожертвований на восстановление своего сгоревшего села или деревни. Такие погорельцы имели при себе удостоверения с гербовыми печатями и написанные особыми чернилами, гарантирующими правду случившегося. Обычно сердобольные москвичи, на себе познавшие участь пожаров, всегда жертвовали кто сколько может при этом никаких удостоверений для проверки не спрашивали. Ушлые «предприниматели» быстро поставили на этом бизнес, подобно сегодняшним «на корм бедным животным» в метрополитене или «не на что уехать домой» на вокзальных площадях. Особенно хороши были в этом плане попрошайки из поселений располагавшихся на территориях современного Можайска. Говорят, что ездили в столицу целыми деревнями прикидываясь погорельцами. Чтобы отличать настоящих погорельцев от мошенников и попрошаек, последних стали называть «пожарниками». А уездной полиции разрешили наказывать таких мошенников особо жестоко.