Новая заимствованная общественно-политическая лексика в языке российских сми. Классификация новой общественно-политической лексики по сферам употребления

ГЛАВА 1. История изучения общественно-политической лексики и принципы ее выделения и описания.

§ 1 . Основные подходы к изучению общественно-политической лексики в лингвистической традиции.

§2. Теоретический аппарат.

§3. Принципы выделения и описания общественно-политической лексики.

§4. Полевая структура общественно-политической лексики и способы ее представления и описания.

§5. Возможности системного (параметрического) анализа общественно-политической лексики.

ГЛАВА 2. Концептуальные доминанты общественно-политической лексики (ключевые концепты).

§ 1. Общие замечания.

§2. Власть: языковое значение и концепт.

§3. Государство: языковое значение и концепт.

§4. Общество: языковое значение и концепт.

§5. Народ и нация", соотношение понятий и концептов.

§6. Выводы.

ГЛАВА 3. Общественно-политическая лексика в узком смысле.

§1. Центральный дескриптор "власть".

§2. Центральный дескриптор "государство".

§3. Центральный дескриптор "общество".

§4. Выводы.

ГЛАВА 4. Идеологическая лексика. Функционально-прагматический аспект.

§ 1. Неактуальная лексика.

§2. Актуальная лексика.

2.1. Универсальная оценочная лексика.

2.2. Советизмы.

§3. Выводы.

ГЛАВА 5. Тематическая лексика.

§1. ПРАВО.

§2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА.

§3. ВОЕННАЯ СФЕРА (АРМИЯ).

§4. ЭКОНОМИКА.

§5. АДМИНИСТРАТИВНАЯ СФЕРА.

§6. ФИЛОСОФИЯ.

§7. РЕЛИГИЯ.

§8. Выводы.

ГЛАВА 6. Несобственно общественно-политическая лексика.

§1. Общие замечания.

§2. Субъекты властного отношения (А).

§3. Объекты властного отношения (В).

§4. Негативное отношение А к В.

§5. Позитивное отношение А к В.

§6. Негативное отношние В к А.

§7. Позитивное отношение В к А.

§8. Выводы. 189 ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 191 БИБЛИОГРАФИЯ. 201 ПРИЛОЖЕНИЕ.

Введение диссертации1996 год, автореферат по филологии, Жданова, Лариса Александровна

Настоящая работа посвящена общественно-политической лексике (далее -ОПЛ) - той части лексикона русского языка, которая предназначена для вербализации общественно-политических (ОП) отношений и их языкового моделирования. Несмотря на большое количество специальных иссдс, цований, ОПЛ не определена в своем составе, структурной организации и динамическом потенциале.

Актуальность работы. В настоящее время ОПЛ претерпевает значительные изменения. Расширяется круг ее пользователей, формируется новый политический язык. ОПЛ привлекала внимание лингвистов с первых послереволюционных лет, она вызывает повышенный интерес и сейчас. В настоящее время назрела необходимость такого описания ОПЛ, которое позволило бы выявить ее структурные особенности и динамический потенциал. В ОПЛ отражаются данные языком способы представления общественно-политических отношений и мышления о них. Исследование ОПЛ составляет часть актуальной в современной лингвистике проблемы построения "наивно-языковой" картины мира.

Цель исследования состоит в определении состава ОПЛ, выявлении ее структуры и динамических процессов, в исследовании представлений об общественно-политических отношениях в русском языковом сознании, в "картине мира" носителей языка, в выработке подходов к построению словаря ОПЛ тезаурусного типа.

Методы исследования. В работе использованы методы, принятые в лексикологии, в лексикографической практике и в системно-структурном описании языковых явлений: компонентный и дистрибутивный анализ, толкование и интерпретация, параметрический (многомерный) анализ по дифференцирующим признакам и анализ через полевую структуру. Центральным является метод концептуального анализа, соответствующий цели исследования.

Научная новизна работы состоит в том, что в работе применен ономасиологический подход к выделению ОПЛ, определены ее границы и состав, впервые произведен анализ ключевых концептов "власть", "государство", "общество", "народ", "нация", определяющих моделирование общественно-политических отношений в русском языковом сознании, выделена гибкая полевая структура ОПЛ с центром в виде собственно ОПЛ и трех прилегающих зон: идеологической, тематической и несобственно ОП лексики; выявлены интегральные принципы структурной организации ОПЛ в целом и специфические принципы, присущие центру и прилегающим зонам, раскрыты динамические потенции ОПЛ на фоне устойчивости во времени.

Эмпирическая база диссертационного исследования. Прищ^-ые в лингвистике подходы к изучению ОПЛ: содержательно-тематический, коннотативный, функционально-стилистический - исходят из того, что словарь ОПЛ задан заранее. Эмпирическая база исследования сложилась на основе ономасиологического подхода к выделению ОПЛ. Опираясь на общепринятое определение общественно-политических отношений, мы выделили в нем семантическую доминанту - интерсубъектное отношение ARB, где R - властное отношение, А и В - субъект и объект отношения власти. По четырехтомному "Словарю русского языка" (МАСу) 1987 года издания была сделана выборка, насчитывающая около 7000 слов, в значениях которых присутствует семантика властного интерсубъектного отношения ARB. Данная выборка была определена как состав ОПЛ за 1985 год и как точка отсчета, по отношению к которой определяется развитие ОПЛ. Базой для исследования динамических процессов в ОПЛ явились словоупотребления в текстах периодической печати последних лет. Для анализа концептуальных доминант ОПЛ также привлекались тексты средств массовой информации, данные словарей.

Научная и практическая ценность работы. Научная ценность работы заключается в выработке новой концепции ОПЛ, в комплексном описании структурной организации и динамики ОПЛ, в применении метода концептуального анализа и выделении ключевых концептов ОПЛ в наивно-языковой "картине мира".

Результаты работы могут быть использованы в лексикологии и лексикографической практике, в стилистике и в социолингвистике при изучении средств массовой информации и изучении роли языка в формировании общественного мнения.

Полученные данные могут найти применение при разработке вузовских курсов, спецкурсов и спецсеминаров по лексике и лексической семантике, стилистике и истории русского литературного языка XX века, в преподавании русского языка как иностранного.

Основные положения и структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, библиографии и приложения, в которое включены списки слов, не вошедшие в основной корпус работы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Общественно-политическая лексика"

§8. Выводы.

1. Несобственно ОПЛ - та лексика, которая так или иначе описывает властное отношение (или в общем виде, или специфическую - но не государственно-политическую - сферу реализации властного отношения). Власть, относясь к предикатной лексике, открывает актантные места для субъекта и объекта (А и В). Практически вся ОПЛ может быть охарактеризована с точки зрения актантной структуры власти, соотнесенности с одним из компонентов властного тношения ARB, но именно для "периферийной" ОПЛ эта соотнесенность является доминирующим принципом организации, прослеживается наиболее четко. Именно эта лексическая зона предоставляет возможность выявить и исчислить основные типы взаимоотношений между субъектом и объектом власти, в других зонах ОПЛ представленные неявно (в модифицированном виде) либо неполно.

2. Будучи универсальной по своему характеру, несобственно ОПЛ тяготеет к концептуальной доминанте "власть", сближается отдельными своими участками с центральной группой собственно ОПЛ (ключевой дескриптор "власть"): господство, главенство.

3. Взаимоотношения между А и В могут быть охарактеризованы как нормативные (нейтральные), позитивные и негативные. В связи с этим актуализируются представления о норме власти, правах и обязанностях ее обладателя. Исполнение властного отношения в пределах нормы не коннотировано, тогда как недовыполнение и особенно превышение субъектом власти своих полномочий оцениваются однозначно отрицательно. В рамках несобственно ОПЛ представлены различные типы, "сценарии" взаимоотношений субъекта и объекта власти, причем из-за преимущественной неспецифичности лексики можно говорить о властных отношениях вообще.

4. Несобственно ОПЛ по преимуществу предикатна. Все ее лексическое многообразие может быть сведено в рамках выделенных типов взаимоотношений А и В к ограниченному списку типичных предикатов, частично пересекающихся с речевыми актами: "награда", "разрешение", "пощада", "покровительство"; "наказание", "запрет", "принуждение", "угнетение", "использование"; "бескорыстное служение", "выгода", "просьба", "донос", "восхваление"; "неповиновение", "притязание", "сопротивление" и пр.

5. Обращает на себя внимание количественное преобладание и большая "проработанность" (детализация значений) лексики, описывающей негативные взаимоотношения между А и В, что свидетельствует об определенном антагонизме между объектом и субъектом власти на уровне языкового сознания. Анализ несобственно ОПЛ показывает приоритет в русском языковом сознании морально-этических пре-скрипций над субординацией, над отношениями формальной зависимости (так, неповиновение или сопротивление власти не считаете" предосудительным, если только не вступает в противоречие с доверием и верой со стороны субъекта власти, донос же оценивается однозначно отрицательно вне зависимости от его причин).

6. С точки зрения собственно языковых характеристик обращает на себя внимание подавляющее преимущество исконной лексики, в основном производной, обладающей внутренней формой, и малое количество неактуальной лексики, представленной немногочисленными стилистически маркированными словами. В группах представлены отношения синонимии, реже - антонимии, гиперонимии, конверсии. В несобственно ОПЛ присутствуют слова, обладающие прагматическим компонентом значения, и в этом плане она смыкается с идеологической лексикой (2-й зоной).

Динамический аспект.

Как уже отмечено выше, вся лексика 4 зоны устойчива во временном отношении, она вся актуальна, являятся по преимуществу исконной. Несобственно ОПЛ является фондом номинаций для собственно ОПЛ. Здесь представлены не "первые", не "адекватные" знаки, но именно они позволяют ввести новые точки зрения на то, что уже имеет имя, назвать явление общественной жизни, придав ему камерность, приблизив, очеловечив. Эта особенность несобственно ОПЛ является наиболее востребованной в последнее время, что проявляется в активном использовании этой лексики применительно к явлениям ОП жизни в современной публицистике и, соответственно, в расширении сочетаемости и возрастании частотности слов.

Слова, описывающие специфические сферы реализации властного отношения, имеют тенденцию к метафорическому описанию межличностных отношений, а также, вместе с лексикой межличностных отношений, - государственно-политических отношений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В Заключении обсуждаются динамические характеристики ОПЛ, связь с "картиной мира" языкового коллектива, а также делаются общие выводы о структуре ОПЛ.

1. Проведенный в диссертационной работе анализ общественно-политической лексики позволяет утверждать, что эта лексическая группа обладает строгой внутренней системностью и четко структурирована как на лексическом уровне, так и на уровне мыслительных представлений. Концептуальной доминантой всей ОПЛ является концепт власти, проецирующий свои признаки и харакеристики на организуемую им лексическую общность.

Власть", будучи одним из глобальных человеческих концептов, организует вокруг себя лексические общности разного порядка. Так, власть является доминантой группы слов, так или иначе обозначающих властное отношение (R в ARB): властвование, властвовать, господство, полновластие, всевластие, верховенство, многовластие, безвластие, единовластие, а также концептуальной доминантой одного из блоков в составе собственно ОПЛ, всей собственно ОПЛ, а также ОПЛ в широком смысле.

Власть относится к предикатной лексике и открывает актантные места, которые могут наполняться разным лексическим содержанием. В рамках концепта власти могут быть смоделированы типичные ситуации, в общем виде отражающие структуру всей ОПЛ и дающие основание для ее классификации и анализа. Так, в ОПЛ выделяются лексические группы, соотнесенные с субъектом или объектом властного отношения, с т.н. "промежуточным" субъектом (в соответствии с "иерархичностью" власти), а также описывающие возможные типы взаимоотношений А и В (А оказывает на В позитивное влияние, А оказывает на В негативное влияние, В относится к А нейтрально / позитивно, В относится к А негативно.).

Таким образом, в работе предлагаются новые критерии для выделения и классификации значительной части лексического фонда, имеющей традиционное название общественно-политическая лексика", для определения которой большей частью использовались внешние признаки.

В смысловой комплекс власти включаются представления о праве на власть, об "иерархичности" власти, о норме власти, о ее правах и обязанностях.

Анализ концепта власти показывает, что отдельные фрагменты концепта имеют универсальный характер и отражают общие мировоззренческие установки и систему ценностей языкового социума, и, следовательно, выходят за рамки од^.сго концепта и одной лексико-семантической группы и отражают фундаментальные представления человека об устройстве окружающего мира, о своем месте в нем.

2. На основании отношения лексем к концептуальной доминанте "власть" произведена классификация ОПЛ и выработаны подходы к построению тезауруса ОПЛ, сделан вывод о структуре рассматриваемой лексической группы: ОПЛ имеет ядерно-полевую структуру с выделенным центром (собственно ОПЛ) и лексическими зонами (идеологическая, тематическая, несобственно ОПЛ), в разной степени удалеными от него, она организована по принципу концентрического вписывания. Включение в состав ОПЛ т.н. "периферийной" (несобственно ОП) лексики является нетрадиционным и мотивировано тем, что именно здесь в общем виде содержатся основные "сценарии" властных отношений, выделяются типичные предикаты власти, определяющие семантическую и концептуальную организацию всей ОПЛ в целом.

2.1. Собственно ОПЛ обнаруживает тяготение к концептуальным доминантам (в тезаурусе - дескрипторы "власть", "государство", "общество"), значимыми для всей ОПЛ (так, лексика группы "власть" сближается с "периферийной" ОПЛ, концепт государства значим для тематической лексики). Структура ОПЛ в широком смысле может быть представлена в виде рисунка.

Рисунок 1.

4 зона (несобственно ^ОПЛ)-^

2.2. Идеологическая лексика, имея в ряде случаев сходную денотативную соотнесенность с собственно ОПЛ, характеризуется наличием прагматических значений (оценочности и "ангажированности"). Значительная часть идеологической лексики сочетает собственно структурные признаки с прикрепленностью к конкретной исторической эпохе. Наиболее оформленной и воплощающей специфическую "картину мира" является т.н. "советская" лексика. Для всей идеологической лексики определяющим является фактор не интегральности, а разделенности, признак "свой / чужой". Не всегда являясь инструментом оценки, идеологическая лексема всегда - объект оценки.

2.3. Несмотря на внутреннюю неоднородность "тематической" лексики, выделенные в ее составе группы демонстрируют ряд сходных характеристик: обращенность к относительно узкому фрагменту действительности сочетается с тенденцией к детерминологизации, специфическая внутренняя членимость - с представленностью в каждой из групп признаков концепта власти.

2.4. Несобственно ОПЛ, описывая властное отношение вообще, вне зависимости от конкретной сферы реализации, демонстрирует в явном виде те признаки, которые, будучи значимы для всей ОПЛ в целом, в других зонах ОПЛ модифицированы или представлены неполно; типичные предикаты власти, представление о норме власти, о правах и обязанностях участников властного отношения, о сложных взаимоотношениях между субъектом и объектом власти. Соотнесенность лексем с одним из компонентов властного отношения ARB обусловливает структурацию всей несобственно ОПЛ.

2.5. Структура ОПЛ с точки зрения соотнесенности с действительностью может быть представлена следующим образом:

4 зона (несобственно ОПЛ) - способна описывать любое властное отношение, вне зависимости от сферы ег^4 реализации, власть предстает как "власть вообще";

1 зона (собственно ОПЛ) - описывает государственно-политическую сферу реализации властного отношения, власть предстает как "государственная власть", компонентам властного отношения А и В в отношении ARB соответствуют государство и общество;

3 зона (тематическая лексика) - описываются специфические узкие области го-сударственно-политической или общественной жизни. Следствием этого является терминологичность лексики и меньший по сравнению с собственно ОПЛ динамический потенциал.

2 зона (идеологическая лексика) - "внутренний" вокабулярий конкретных властных систем. Как и собственно ОПЛ, описывает государственно-политическую сферу реализации властного отношения.

3. Выделяемые в составе ОПЛ лексико-семанические зоны демонстрируют как изоморфизм, так и специфику, определяемую доминированием в их внутренней организации какого-либо одного признака ("идеологичность", "тяготение к концептуальным доминантам", тематический принцип, соотнесенность лексем с одним из компонентов властного отношения ARB). Всей ОПЛ присуще сочетание строгой внутренней системности со свободой, возможностью варьирования. Существуют приоритетные признаки каждой из зон, специфичные только ей (в чем проявляется "жесткость", дизъюнктивность), вместе с тем в структуре ОПЛ представлена значительная "степень свободы", диффузность, вариативность: специфичность доминантных признаков сочетается с гибкостью структуры, повторяемостью тех же признаков во всех зонах ОПЛ на правах интегральных. Различный характер самих признаков учитывает разные стороны коллективного мышления (тематический принцип, наличие концептуальных мыслительных доминант, идеологическая доминанта, связь с языком как действием; пересечение с речевыми актами просьбы, приказа и пр.).

4. Выделенные в составе ОПЛ зоны являются проницаемыми, имеют четкую структуру, но размытые границы (1-я и 3-я, 2-я и 4-я зоны), демонстрируют разные способы членить окружающую действительность и думать о ней. Выделенные внутри зон лексические группы мыслятся как соединение достаточно разнородного лексического материала, но тем не менее такого, который может и должен быть описан.

Динамическая структура ОПЛ.

Конкретные языковые процессы, происходящие в ОПЛ, детерминированы, и, следовательно, могут быть объяснены и описаны исходя из ее структуры.

Под динамическим потенциалом ОП лексики понимаются приход / уход лексем из актуального употребления и способность к перемещениям во внутреннем пространстве ОПЛ.

Динамические характеристики ОПЛ различны как для разных зон, так и для более мелких лексических объединений - групп внутри каждой из зон.

На уровне деления ОПЛ на четыре лексические зоны наиболее стабильной является "периф^".йная" (несобственно ОП) лексика, которая универсальна как в синхронии (преимущественно неспецифична, способна описывать любую сферу и форму реализации властного отношения), так и в диахронии (устойчива на временной оси, проходит через сменяющие друг друга властные системы практически без изменений, в ней мало заимствований, новообразований, в ней минимально по сравнению с другими зонами ОПЛ представлена неактуальная лексика - в основном в виде "живых архаизмов" [Панов, 1963, с. 10], то есть стилистически маркированной лексики). Стабильность этой лексики, ее неизменность во времени определяется, по-видимому, тем, что она описывает непосредственно универсальную ролевую структуру власти как таковой, в отвлечении от конкретных форм воплощения властного отношения.

В противоположность стабильному составу несобственно ОПЛ 2-я зона (идеологическая лексика) обладает наибольшим динамческим потенциалом: будучи ориентирована на конкретную властную систему с ее идеологией, она может почти полностью переходить в неактуальный состав при кардинальном изменении политической ситуации (за исключением универсальной оценочной лексики). На современном этапе актуальная идеологическая лексика не сформирована как система. Особенностью идеологической лексики является ее обращенность в прошлое из-за закрепленности за конкретной исторической эпохой и властной системой. Для классификации идеологической ОПЛ необходимо введение диахронной оси. Неоформленность актуальной части этой зоны ОП лексики в настоящий период объясняется как ее спецификой, так и нелингвистическими факторами. Формированию идеологической лексики конкретной властной системы способствует наличие сильной верховной власти с целенаправленной идеологической политикой (ср. советизмы), в настоящее же время данный процесс достаточно хаотичен. Взаимосвязи между разными зонами в составе

ОПЛ проявляются, в частности, в том, что лексика конкретной государственно-политической (властной) системы, во время существования последней квалифицируемая как собственно ОПЛ, с исчезновением властной системы переходит в идеологическую лексику {райком, генсек).

Итак, несобственно ОПЛ и идеологическая лексика имеют противоположные динамические характеристики: универсальность и закрепленность за конкретной властной системой, устойчивому во времени и большой динамический потенциал.

Тематическая лексика, будучи терминологичной, достаточно устойчива, в плане динамических характеристик сближается с собственно ОПЛ, но более устойчива во времени.

В составе собственно ОПЛ "константами" (т.е. лексикой, проходящей через все политические властные системы) являются закрытые группы с высокой степенью внутренней системности, как правило, включающие ограниченный список слов, сводимый к нескольким корням, коррелирующим с концептуальными доминантами ОПЛ ("власть", "народ", "нация")1. С другой стороны, в собственно ОПЛ представлены "слабые звенья", места с "переменным" лексическим наполнением (обладающие наибольшим динамическим потенциалом группы, способные полностью обновлять свой состав в связи с кардинальными политическими изменениями). В основном это группы лексических блоков "общество" и "государство": nomina locis, "партии" и др.

Можно утверждать, что таким образом языковое сознание предлагает лексической системе некие приоритеты, разделяет устойчивые во времени языковые представления о власти, личности и отношении личности к власти и меняющиеся, связанные с конкретной эпохой представления о формах государственной власти и расслоении внутри общества.

Возникает вопрос о том, куда переходит и откуда черпается лексический материал таких групп. Выделение в составе ОПЛ "неактуальной" лексики позволяв""- его решить, но лишь частично. Сам факт функционирования слова в рамках конкретной властной системы оставляет в нем "след" этой системы в виде прагматического значе

1 См. Главу 2 о вневременном характере власти, народа, нации в отличие от неединичных во времени государства и общества. ния "ангажированности". Как нам кажется, здесь должен учитываться количественный критерий. Так, наличие в русском языке хорошо оформленной, структурированной и представленной большим количеством лексем системы "советизмов" позволяет включать бывшие единицы собственно ОПЛ (в свое время "первые", "адекватные знаки") в "идеологическую" лексику (горком, генсек). В это же время уникальные в этом отношении шах, монарх и пр. отнесены в неактуальную часть собственно ОПЛ.

Зоны ОПЛ являются проницаемыми как в плане ухода ОП лексики из актуального употребления, так и для обратного процесса (перехода из неактуального состава в актуальный). Актуальный ОП словарь может формироваться разными путями: во-первых, востребуется неактуальная лексика в пределах одной зоны в соответствии с политической конъюнктурой момента, во-вторых, в собственно ОПЛ может транспонироваться лексика других зон, "привлеченная лексика" систематически образует метафорические переносы для обозначения явлений ОП жизни. Первый способ в большей степени присущ официальному языку, политическому дискурсу, второй - околополитическому дискурсу (в частности, языку средств массовой информации).

Динамический потенциал ОПЛ задан ее структурой, а динамические изменения, происходящие с конкретной лексемой, во многом обусловлены ее статусом в составе ОПЛ.

ОПЛ: параметрический анализ.

Динамические характеристики каждой из групп в составе ОПЛ определенным образом коррелируют с собственно лингвистическими (выявляемыми путем параметрического анализа). Так, стабильность состава присуща обычно группам закрытого характера с неспецифичной лексикой, как правило исконной. Напротив, переменным составом обладают группы открытого характера с преимущественно заимствованной специфичной лексикой. Наиболее стабильной является несобственно ОПЛ, включающая преимущественно предикатную лексику, максимальная смена состава наблюдается в группах, включающих лексемы с предметным значением. Обращает на себя внимание общее для всей ОПЛ преобладание номинализации (существительных, образованных от глаголов)1.

Очевидно, что данные обобщения отражают лишь общие закономерности, и реально связь между собственно лингвистическими признаками и динамическим потенциалом ОП лексики сложнее и должна быть подвергнута более тщательному изучению.

ОПЛ: "картина мира".

ОП лексика в целом демонстрирует приоритетную роль концепта власти, его структуры как способа мыслить о соответствующем отрезке действительности. Языковое сознание представляет структуру власти как устойчивую, вне связи с конкретным режимом. Государственная власть включается в более широкий контекст: ОП жизнь предстает в языковом сознании как вариант жизни вообще. Динамическая последовательность властных структур предстает как знание и как язык.

Универсальные для всей ОПЛ смыслы, которые могут вербализоваться по-разному, но присутствуют так или иначе в каждой из зон ОПЛ, являются проекцией представлений о власти на всю ОПЛ. Так, обязательными для ОП лексики являются представления об актантной структуре власти, об "иерархичности", градуирован-ности субъекта власти, представления о правах и обязанностях субъекта власти. Объект властного отношения предстает как пациенс, как сторонник, как противник субъекта (претендент на власть), общей для всей ОПЛ является значимость вертикальной оси, частично метафорика власти.

На эти общие, универсальные представления о структуре концепта власти и ОПЛ могут наслаиваться различные спецификации, которые, проявляясь на лексическом уровне, демонстрируют представления носителей языка о конкретной властной системе.

Итак, универсальный способ представления власти, в том числе государственной (в "снятом" виде представленный в несобственно ОПЛ) дополняется в сознании носителей языка представлениями о конкретной властной системе (ср. "картину мира",

1 Анализ номинализации в политическом дискурсе см.[ Seriot, 1985]; [Красухин, 1991]. демонстрируемую "советским" вокабулярием) и о ее отдельных фрагментах (тематическая лексика).

Сделаем несколько замечаний об актуальной собственно ОП лексике и той "картине мира", которую она эксплицирует, хотя анализ актуального ОП вокабулярия - тема отдельного исследования, и не входит в непосредственные цели данной работы.

Можно утверждать, что несформированность современной ОПЛ в узком смы ле, то есть принципиальная невозможность составления более или менее исчерпывающего пословного списка, эклектичность и неустойчивость ее состава, соответствует размытым, нечетким представлениям о современной политической действительности в "картине мира" носителей языка. Такой нечеткости способствовало разрушение прежней строго дихотомичной оппозиции "свой / чужой", перманентная смена ценностных ориентиров, знаков оценки (коммунизм или демократия, тоталитаризм или державностъ). В связи с такой неоднозначностью политических ориентиров возрастает "удельный вес" общечеловеческих ценностей, значимость нравственных ориентиров, соответственно - преобладание универсальной оценочной лексики. Так, в средствах массовой информации, обращенных к широким слоям населения, для выражения, например, отрицательной оценки используется именно такая лексика: боевик, бюрократ, террорист, коррупция и пр. Специфичная оценочная лексика ("ангажированная") употребительна лишь в рамках частных лингвополитических подсистем (коммунистическая пресса, экстремистские издания). Отметим также тенденцию к размыванию ранее однозначной оценки (патриот).

Актуальная номенклатура названий госструктур и политических реалий демонстрирует свою инородность, неорганичность для коллективного сознания. С уходом прежней строго регламентированной и "вработанной" в соответствующую ("советскую") "картину мира" номенклатуры названий освободившееся место стало заполняться в рамках общей прозападной ориентации, но при этом - хаотично и бессистемно (фрагментарно). Ср.: мэр Москвы и глава администрации Можайска, спикер в Думе, губернатор при отсутствии губерний; мэр райцентра не должен отчитываться перед губернатором.

Отсутствие системы в наименованиях явлений государственно-политической жизни влечет за собой отсутствие в коллективном сознании представлений об архитектонике конкретной властной системы: не прослеживаются вертикальные и горизонтальные связи между конкретными властными субъектами.

Преимущественно заимствованный характер актуальных ОП именований, их "непрозрачность", инородность вызывают отторжение у современных носителей языка (в речеповеденческой практике проявляется, в частности, в употреблении модификаторов так называемый, этот, как теперь говорят и под. Ср. также: Сперва Бога боялись, потом власти боялись, а теперь кого нам бояться.? Префекта, что ли, мы будем бояться? А чего его бояться, если у него такое дурацкое название. Если можно так говорить, значит можно и воровать.[АиФ, № 45, 1995 с.8]). Вместе с тем, такое отторжение "переменной", "преходящей" лексики конкретного властного вокабулярия актуализирует глубинные представления о власти (возрастание роли ориентационной метафоры, увеличение частотности слова t власть для "заместительного" обозначения конкретных властных структур, большое количество метафорических "вливаний" из других зон ОПЛ и т.д.).

Итак, собственно ОПЛ находится в настоящее время в стадии становления, что относится и к лексической системе, и к идеологической системе, специфической "картине мира", которая стоит за ОПЛ как за лексикой конкретной властной системы. Вместе с тем, процесс "оязыковления", лексикализации востребуемых смыслов происходит на фоне и на основе четких представлений о структуре власти как таковой в коллективном сознании, возникающих из системы всей ОПЛ в целом.

Список научной литературыЖданова, Лариса Александровна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. М.: "Наука", 1995, № 1 - С. 37-67.

2. Арутюнова Н.Д. "Пропозиция", "факт", "событие" (опыт концептуального ана-шза) // Известия АН СССР, Сер. лит. и яз. М., 1987, т. 46, № 6. - С. 529-546. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. -М.: "Наука", 1976. - 383с.

3. Арутюнова Н.Д.Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: "Наука", 1988.- 338с.

4. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык (к проблеме языковой "картины мира") // Вопросы языкознания. 1987 - № 3. - С. 75-91.

5. Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики, 1982. -М., 1984.

6. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора (синтаксис и лексика) // Лингвистика и поэтика. М.: "Наука", 1979. - С. 147-173.

7. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора (материалы к словарю). М.: Ин-т русского языка АН СССР, 1991. - 193с.

8. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора (опыт словаря). -М.: Ин-т русского языка АН СССР, 1993.

9. Васильев Л.М. Типы предикатных значений // Исследования по семантике. Си-стемно-функциональный аспект и преподавание языка. Межвуз. научн. сб. Уфа, 1991.-С. 55-61.

10. Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М.; "Прогресс 1985. - 251-275.

11. Вежбицка А. Сравнение градация - метафора // Теория метафоры. - М.: "Прогресс", 1991.-С. 133-152.

12. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: "Наука", 1985. - 227с.г

13. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М.: "Наука", 1981.- 366с.

14. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М.: Изд. МГУ, 1969. - 192с.

15. Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы: Тезисы докладов конференции. М.: ИЯ АН СССР, 1990. - 94 с.

16. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: "Прогресс", 1987. - С. 126-172. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. -М.: "Наука", 1990. - С. 387-415.

17. Логический анализ языка: Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: "Наука", 1987.

18. Логический анализ языка: Знание и шение. М.: "Наука", 1988. - 125с. Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. - М.: "Наука", 1989. - 286с.

19. Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М.: "Наука", 1990.- 278с.

20. Никитина С.Е. О тезауруном описании лексикографической терминологии // Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре. М.: "Наука", 1988 . -С.111-113.

21. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23: Когнитивные аспекты языка. М.: "Прогресс", 1988. - Вып. 23. - 315 с.

22. Панов М.В. О стилях произношения // Развитие современного русского языка. -М., 1963.

23. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1926 Плисецкая А.Ю. Концепт языка у Ф. Соссюра. Дипл. раб. каф. русского языка МГУ. -М., 1995.

24. Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: "Наука", 1994. - 320с.

25. Прагматика и семантика: Сб. научно-аналитических обзоров / Отв. ред. Кузнецов A.M. М.: АН СССР ИНИОН, 1991.

26. Прагматика и проблемы интенсиональности: Сб. научных трудов. М.: АН СССР ИНИОН, 1988.-301с.

27. Пробст М.А. Тезаурус и информационный поиск // НТИ., Сер 2. - 1979. - № 9. с. 14-20.

28. Ревзина О.Г. Системно-функциональный подход в поэтике // Проблемы структурной лингвистики, 1985 1987 гг. - М.: "Наука", 1989. - С. 134-151. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. -М.: "Просвещение", 1985. - 399с.

29. Тезаурус информационно-поисковый. Общие положения. Форма представления. ГОСТ 18383- 73. М., 1974. - 7с.

30. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: "Наука", 1986. - 141с.

31. Телия В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке. М.: "Наука", 1981.- 269с.

32. Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи. М.: "Наук%". 1991. -237с.

33. Чернейко Л.О. Гештальтная структура абстрактного имени // Филологические науки, 1995. №4.-С. 73-83.

34. Чубарян Т.Ю. Семантика и прагматика речевых жанров юмора. Дисс. канд. фи-лол. наук., М.: МГУ, 1994. -221с.

35. Roget P.M. Thesaurus of English Words and Phrases. Toronto, 1947. - 705p. Seriot P. Analyse du discours politique sovietique. - Paris, Institute d"etudes slaves, 1985. -462p.1. Словари.

36. Баранов О.С. Идеографический словарь русского языка. М.: Изд. "Прометей" МГПИ им. В.И.Ленина, 1990. - 256с.

37. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1981. - тт. 1-4. Лексическая основа русского языка Морковкин В.В. и др.. - М.: "Русский язык", 1984.- 1167с.

38. Лексические минимумы современного русского языка Морковкин В.В. и др.. -М.: "Русский язык", 1985. 608с.

39. Словарь сочетаемости слов русского языка Денисов П.Н. и др.. М.: "Русский язык", 1983. - 686с.

40. Философский энциклопедический словарь. М.: "Советская энциклопедия", 1983. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка. М.: "Русский язык", 1993.-тт. 1,2.

41. Литература по истории вопроса.

42. Аббакумова Г.А. Об одном из аспектов номинации в сфере общественно-политической терминологии (на материале терминов со значением лица) // Вест. Киев, ун-та. Методика обучения студентов иностранцев. - Киев, 1986, вып. 10. -С. 7- 10.

43. Акимова В.И. Общественно-политическая лексика в публицистике Н.П.Огарева. Дисс. канд. филол. наук. Алма-Ата, 1978. - 170с.

44. Алексеев А.А. История слова "гражданин" в 18 веке // Известия АН СССР, Сер. лит. и яз. М., 1972, т. XXXI, вып.1. - С. 67-73.

45. Баранников И.П. Из наблюдений над развитием русского языка в последние годы. Влияние войны и революции на развитие русского языка. Уч. зап. Самарского унта, Вып. 2. Самара, 1919. - С. 64-68.

46. Белая А.С. Формирование общественно-политической лексики советской эпохи. Дисс. канд. филол. наук. Днепропетровск, 1977. - 248с.

47. Белодед И.К. Язык и идеологическая борьба. Киев: "Наукова думка", 1974. - 86с. Бельчиков Ю.А. Анализ языка и стиля публицистических произведений. - М.: МГУ, 1962.-21с.

48. Бельчиков Ю.А. Общественно-политическая лексика в сочинениях В.Г.Белинского 40-х годов. Автореферат дисс. канд. филол. наук. М.: МГУ, 1954. - 16с. Бельчиков Ю.А. Общественно-политическая лексика В.Г.Белинского. - М.: МГУ, 1962. - 132с.

49. Беус Г. Чьё поле того и воля (заметки о языке революции) // Коммунистическая революция, 1928, № 7.

50. Богословская О.И., Жичаева Е.М. К проблеме специфики газетно публицистического слова // Функциональные разновидности речи в коммуникативном аспекте. - Пермь, 1988.

51. Бодуэн де Куртене И.Ф. О слове "патриот" // Послесловие к 3-му изданию "Толкового словаря" В.И.Даля / Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Спб., 1909.

52. Боровой J1. Новые слова// Красная новь, 1938, № 2. С. 201-210. Булавина М.А. Общественно-политическая лексика в публицистике революционных народников. Дисс. канд. филол. наук. - М.: МОПИ им.Н.К.Крупской, 1987. -^ с.

53. Булыгин К.Н. О происхождении слова "князь" // Ученые записки имп. Казанского университета. Казань, 1834, кн.1. - С. 105 -133.

54. Бурячок А.А. Формування спильного фонду сощально полггично1 лексики схщ-нослав"янських мов. - Кшв, 1983.

55. Веселитский В.В. Антиох Кантемир и развитие русского литературного языка. -М.: "Наука", 1974. 70с.

56. Веселитский В.В. Отвлеченная лексика в русском литературном языке XVIII нач. XIX в. - М.: "Наука", 1972. -319с.

57. Винник С.В. Социолингвистическая интерпретация политических неологизмов американского происхождения. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Минск, 1986.- 18с.

58. Виноградов С.И. Дискуссии о языке первых послереволюционных лет // Русская речь, 1977, М> 2.

59. Винокур Г.О. Революционная фразеология //Леф, 1923, № 2. С. 104-118. Вирковская A.M. Общественно-политическая лексика книги В.И.Ленина "Что делать?" Дисс. канд. филол. наук. - Минск, 1961. - 242с.

60. Володина В.Д. Отбор клишированных словосочетаний для чтения общественно-политической литературы на немецком языке. Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1981. - 21с.

61. Говердовский В.И. Идеологическая коннотация, речевая практика и лексиногра-фия //Язык и общество. Саратов, 1986. - С. 58-69.

62. Голованевский A.JT. Метафора как средство создания лексики общественно-политического содержания // Лингвистические дисциплины на факультете русского языка и литературы. М., 1973. - С. 190-191.

63. Голованевский А.Л. Общественно-политическая лексика и фразеология русского языка 1900-1917 ir-"на материале большевистских листовок, печати и пролетарской поэзии). Дисс. канд. филол. наук. М., 1974.

64. Голованевский А.Л. Общественно-политическая лексика как объект описания в учебных словарях // Актуальные проблемы учебной лексикографии. Материалы общесоюзной конференции. М.: Ин-т русского языка им. А.С.Пушкина, 1988. -С.: 29-30.

65. Голованевский А.Л. Роль социальной идеологической оценочное™ в развитии общественно-политической лексики и фразеологии русского языка // Язык и общество. Саратов: Изд. Сарат. ун-та, 1989. - С. 9-22.

66. Голованевский А.Л. Семантаческие сдвиги в общественно-политической лексике // Русское языкознание, Вып. 2. Алма-Ата, 1973. - С. 41-45.

67. Голованевский А.Л. Социальная и идеологическая дифференциация и оценоч-ность общественно-политической лексики русского языка // Вопросы языкознания. М., 1987, № 4. - С. 35-42.

68. Голованевский А.Л. Социально-оценочная лексика и фразеология русского языка начала 20 века // Современный русский язык и вопросы диалектологии. М., 1972. -С. 190-217.

69. Голованевский А.Л., Кондратов Н.А. О принципах исследования общественно-политической лексики // Проблемы лексикологии и словообразования русского языка.-М., 1982.-С, 3-15.

70. Даниленко В.П. Русская терминология. Опыт лингвистического описания. М.: "Наука", 1977. - 246с.

71. Данилов Г.К. К вопросу о марксистской лингвистике // Литература и марксизм. -1928, кн. VI.-С. 115-136.

72. Державин К.Н. Борьба классов и партий в языке Великой французской революции // Язык и литература. Л., 1927, т. II, вып. 1, С. 1-62.

73. Дерибас В.М. Устойчивые глагольно-именные словосочетания в общественно-политических текстах // Из опыта преподавания русского языка нерусским, вып. 4. -М., 1968. С. 23-33.

74. Дианова Г.Н., Шиманская П.Н. Из опыта работы со слушателями иностранцами над общественно-политической лексикой // Из опыта преподавания русского языка нерусским, вып. 4. - М., 1968.

75. Дубровченко П.М., Хрипун В.Н. Критический анализ современной буржуазной политической лексики // Философия и язык. Киев, 1987. - С. 79-86.

76. Дубяго А.И. Общественно-политический и научный текст "Эстетических отношений искусства к действительности" Н.Г.Чернышевского. Дисс. канд. филол. наук. -Д., 1956.-391с.

77. К толкам о порче языка // Вестник литературы, 1920, № 3 (15).

78. Кайда Л.Г. Эффективность публицистического текста / Под ред. Засурскбго Я.М.- М.: МГУ, 1989. 182с.

79. Капралова С.Г. Лексико-семантические группы в составе общественно-политической лексики // Функциональные и семантические аспекты изучения лексики. -Куйбышев, 1985. С. 91-97.

80. Коготкова Т.С. Из истории формирования общественно-политической лексики (по материалам последних десятилетий XIX века) // Исследования по русской терминологии. М.: "Наука", 1971. С. 114-165.

81. Крысин Л.П. Язык и социальная действительность// Русский язык в школе, 1967, №3. С. 3-9.

82. Крючкова Т.Б. К вопросу о многозначности "идеологически связанной" лексики // Вопросы языкознания. М., 1981, № 2. - С.28-30.

83. Крючкова Т.Б. О представлении общественно-политической лексики и терминологии в толковых словарях // Социолингвистические исследования терминологии народов СССР. М., 1988.

84. Крючкова Т.Б. Особенности формирования и развития общественно-политической лексики и терминологии. М.: "Наука", 1989. - 152с.

85. Крючкова Т.Б. Язык и идеология. К вопросу об отражении идеологии в языке. Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1976.

86. Лейчик В.М. Особенности терминологии общественных наук и сферы ее использования // Язык и стиль научного изложения. М., 1983.

87. Максимова М.К. К вопросу о развитии социально-экономической терминологии 1-й половины 19 века // Ученые записки ЛГПИ им. А.И. Герцена. Л.: ЛГПИ им. А.И.Герцена, т. 173, 1958.-С. 109-132.

88. Максимова М.К. К истории общественно-политической лексики по материалам Карманного словаря иностранных слов Кириллова // Уч. зап. ЛГПИ им. Герцена, т. 122, 1956.

89. Маров В.Н., Марова Н.Д. Идеологический компонент текста // Текстообразую-щие свойства языковых единиц. Алма-Ата, 1977.

90. Матвеев Б.И. Изучение текстов произведений В.И.Ленина // Из опыта преподавания русского языка нерусским. Вып. 4. М., 1968.

91. Медникова Э.М. Идеологическая компонента значений слов в словарных и несловарных текстах // Методологические проблемы социальной лингвистики. М.: МГУ, 1986.-С. 22-33.

92. Мелерович А.И. Общественно-политическая лексика в "Вестях о России". Дисс. канд. филол. наук. Ярославль, 1964.

93. Мельник В.М. Из опыта работы над словосочетанием в общественно-политической речи// Вопросы языкознания, № 6, 1965. С. 74-76.

94. Новицкая Н.В. Общественно-политическая лексика и фразеология Н.А.Некрасова. Рига, 1953.

95. Не ЧсЧрт А. К вопросу о предмете и основных понятиях марксистско-ленин-ской социолингвистики // Актуальные проблемы языкознания ГДР. Язык идеология -общество. - М., 1979. - С. 61-63.

96. Носов Ю.М. Языковые средства пропаганды в системе методов и приемов идеологической обработки американских военнослужащих. Автореферат дисс. канд. филол. наук. М.: МГУ, 1985. - 18с.

97. Поливанов Е.Д. Революция и литературные языки Союза СССР // Революционный Восток, 1927, № 1.

98. Поливанов Е.Д. Русский язык сегодняшнего дня // Литература и марксизм, кн. IV, 1928.-С. 167-180.

99. Полукарова Е.А. Лексика и фразеология литературно-критических статей Н.Л.Добролюбова "Темные люди" и "Луч света в темном царстве". Авторефератдисс. канд. филол. наук. Л., 1953. - 16с.

100. Прибыловский В. Словарь новых политических партий и организаций России. -М.: "Панорама", 1993. 199с.

101. Протченко И.Ф. Общественно-политическая лексика советской эпохи / Русский яз. в нац. школе, 1965, № 3.

102. Радченко А.А. Новые явления в лексике современной газетной публицистики. Автореферат дисс. канд. филол. наук. М.: УДН им. Патриса Лумубмы, 1975. - 31с. Розенталь Д.Э. Актуальные вопросы изучения языка газеты // Вестник МГУ, Журналистика, 1975.

103. Розенталь Д.Э., Солганик Г.Я. Изучение языка и стиля средств массовой информации и пропаганды// Вестник МГУ, Журналистика, 1977, № 1. С. 6Я-75. Ротунская М.С. Тематические группы социально маркированной лексики в английском языке // С.22-32.

104. Русский язык и советское общество. Лексика современного русского литературного языка И.П.Мучник, М.В.Панов, Д.И.Шмелев и др.. М.: "Наука", 1968. - 184с.

105. Самкова В.М. Из истории общественно-политической лексики русского литературного языка 40-60-х гг. 19 в. (по материалам произведений А.И.Герцена). Автореферат дисс. канд. филол. наук. JL: ЛГУ, 1955. - 15с.

106. Селищев A.M. Выразительность и образность языка революционной эпохи // Родной язык в школе, 1927, № 3. С. 72-84.

107. Селищев A.M. Революция и язык // На путях к педагогическому самообразованию. -М., 1925.-С. 207-217.

108. Селищев A.M. Рецензия на Баранников, 1919. // Казанский библиофил, 1921, № 1.- С. 66-70.

109. Сивко О.А. "Идеологизированная" лексика и ее особенности // Лексическая и грамматическая семантика. Новосибирск, 1986.

110. Словарь языка В.И.Ленина. Проект. М.: АН СССР, 1971. - 66с.

111. Современная идеологическая борьба и проблемы языка / Отв. ред. Дешериев Ю.Д.-М.: "Наука", 1984. -240с.

112. Солганик Г.Я. Лексика газеты. Функциональный аспект. М.: "Высшая школа", 1981. - 112с.

113. Солганик Г.Я. Лексика современной газеты // в кн.: Язык и стиль., 1980. Солганик Г.Я. Об особенностях языка газеты // Русск. язык за рубежом, 1988, № 5.- С. 35-38.

114. Солонино М.А. Об изучении языка революционной эпохи // Русский язык в советской школе, 1929, № 4. С. 42-47.

115. Степанова Е.М. Лексико-семантические особенности общественно-политической лексики в публицистичес-ком тексте // Исследования по стилистике художественной речи. Алма-Ата, 1985. - С. 145-153.

116. Степанова Е.М. Учебный словарь глагольной сочетаемости общественно-политического характера. М.: МГУ, 1963.

117. Стриженко А.А., Рогозина И.В. Политическая лексика англоязычной прессы (учебное пособие по спецкурсу). Барнаул, 1983.

118. Тимошенко Н.Л. Лексика советских политических договоров 1917 1985 гг.: функционально-стилистический анализ. Автореферат дисс. канд. филол. наук. - Киев, 1987.

119. Тошович Б. Язык перестройки и его отражение в югославских средствах массовой информации // Русск. язык за рубежом, 1988, № 4. С. 49-53.

120. Трескова С.И. Терминология в сфере массовой коммуникации // Социолингвистические исследования терминологии народов СССР. М., 1988. - С. 49-59. Трунев Н.В. Революция и язык // Сибирские огни. - Новосибирск, 1928, кн. 4. - С. 165-181.

121. Туркин В.Н. К изучению социальных терминов // Вопросы языкознания, 1975, №2. С. 62-67.

122. Успенский Л.В. Язык революции // Пять искусств. Л., 1928.

123. Функционирование языка как средства идеологического воздействия (сборник научных трудов). Краснодар: КубГУ, 1988. - 111с.

124. Черных П.Я. 1. Современные течения в лингвистике. 2. Русский язык и революция. Иркутск, 1929. - 64с.

125. Черных П.Я. О новых словах // Этнографический бюллетень Иркутск, 1923, № 3. Шанский A.M. Слова, рожденные Октябрем. - М., 1980.

126. Шведова Н.Ю. Общественно-политическая лексика и фразеология в "Путешествии из Петербурга в Москву" А.Н.Радищева // Материалы и исследования, по ИР-ЛЯ, т. II. М.-Л., 1951. - С. 5-51.

127. Шмидт В. Соотношение языка и политики как предмет исследования социальной эффективности языка с позиций марксизма ленинизма // Актуальные проблемы языкознания ГДР. - М., 1979.

128. Шнайдрова Г. Вопросы отбора и семантизации общественно-политической лексики для преподавателей русского языка в чешской нефилологической аудитории. Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1984. - 24с.

129. Шор Е.Н. К истории французской общественно-политической лексики. Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1954.

130. Эпштейн М.Н. Идеология и язык (построение модели и осмысление дискурса) // Вопросы языкознания, 1991, № 6. С. 19-33.

131. Язык газеты. Практическое руководство и справочное пособие для газетных работников / Под ред. Кондакова Н.И. М.-Л., 1941. - 464с.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья

Жданова Лариса Александровна. Общественно-политическая лексика: Структура и динамика: диссертация... кандидата филологических наук: 10.02.01. - Москва, 1996. - 224 с. РГБ ОД,

Введение

ГЛАВА 1. История изучения общественно-политической лексики и принципы ее выделения и описания. 13

1 . Основные подходы к изучению общественно-политической лексики в лингвистической традиции. 13

2. Теоретический аппарат. 17

3. Принципы выделения и описания общественно-политической лексики. 18

4. Полевая структура общественно-политической лексики и способы ее представления и описания. 25

5. Возможности системного (параметрического) анализа общественно-политической лексики. 29

ГЛАВА 2. Концептуальные доминанты общественно-политической лексики (ключевые концепты). 36

1. Общие замечания. 36

2. Власть: языковое значение и концепт. 38

3. Государство: языковое значение и концепт. 57

4. Общество: языковое значение и концепт. 65

5. Народ и нация: соотношение понятий и концептов. 75

6. Выводы. 86

ГЛАВА 3. Общественно-политическая лексика в узком смысле. 88

1. Центральный дескриптор "власть". 88

2. Центральный дескриптор "государство". 91

3. Центральный дескриптор"общество"

ГЛАВА 4. Идеологическая лексика. Функционально-прагматический аспект. 106

1. Неактуальная лексика. 108

2. Актуальная лексика. 114

2.1. Универсальная оценочная лексика. 114

2.2. Советизмы. 124

3. Выводы. 135

ГЛАВА 5. Тематическая лексика. 138

1. ПРАВО. 139

2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА. 144

3. ВОЕННАЯ СФЕРА (АРМИЯ). 147

4. ЭКОНОМИКА. 149

5. АДМИНИСТРАТИВНАЯ СФЕРА. 150

6. ФИЛОСОФИЯ. 154

7. РЕЛИГИЯ. 155

8. Выводы. 157

ГЛАВА 6. Несобственно общественно-политическая лексика. 160

1. Общие замечания. 160

2. Субъекты властного отношения (А). 163

3. Объекты властного отношения (В). 168

4. Негативное отношение А к В. 171

5. Позитивное отношение А к В. 178

6. Негативное отношние В к А. 181

7. Позитивное отношение В к А. 185

8. Выводы. 189

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 191

БИБЛИОГРАФИЯ. 201

ПРИЛОЖЕНИЕ. 220

Введение к работе

Настоящая работа посвящена общественно-политической лексике (далее -ОПЛ) - той части лексикона русского языка, которая предназначена для вербализации общественно-политических (ОП) отношений и их языкового моделирования. Несмотря на большое количество специальных исследований, ОПЛ не определена в своем составе, структурной организации и динамическом потенциале.

Актуальность работы. В настоящее время ОПЛ претерпевает значительные изменения. Расширяется круг ее пользователей, формируется новый политический язык. ОПЛ привлекала внимание лингвистов с первых послереволюционных лет, она вызывает повышенный интерес и сейчас. В настоящее время назрела необходимость такого описания ОПЛ, которое позволило бы выявить ее структурные особенности и динамический потенциал. В ОПЛ отражаются данные языком способы представления общественно-политических отношений и мышления о них. Исследование ОПЛ составляет часть актуальной в современной лингвистике проблемы построения "наивно-языковой" картины мира.

Цель исследования состоит в определении состава ОПЛ, выявлении ее структуры и динамических процессов, в исследовании представлений об общественно-политических отношениях в русском языковом сознании, в "картине мира" носителей языка, в выработке подходов к построению словаря ОПЛ тезаурусного типа.

Методы исследования. В работе использованы методы, принятые в лексикологии, в лексикографической практике и в системно-структурном описании языковых явлений: компонентный и дистрибутивный анализ, толкование и интерпретация, параметрический (многомерный) анализ по дифференцирующим признакам и анализ через полевую структуру. Центральным является метод концептуального анализа, соответствующий цели исследования.

Научная новизна работы состоит в том, что в работе применен ономасиологический подход к выделению ОПЛ, определены ее границы и состав, впервые произведен анализ ключевых концептов "власть", "государство", "общество", "народ", "нация",

определяющих моделирование общественно-политических отношений в русском языковом сознании, выделена гибкая полевая структура ОПЛ с центром в виде собственно ОПЛ и трех прилегающих зон: идеологической, тематической и несобственно ОП лексики; выявлены интегральные принципы структурной организации ОПЛ в целом и специфические принципы, присущие центру и прилегающим зонам, раскрыты динамические потенции ОПЛ на фоне устойчивости во времени.

Эмпирическая база диссертационного исследования. Прищ^гые в лингвистике подходы к изучению ОПЛ: содержательно-тематический, коннотативный, функционально-стилистический - исходят из того, что словарь ОПЛ задан заранее. Эмпирическая база исследования сложилась на основе ономасиологического подхода к выделению ОПЛ. Опираясь на общепринятое определение общественно-политических отношений, мы выделили в нем семантическую доминанту - интерсубъектное отношение ARB, где R - властное отношение, А и В - субъект и объект отношения власти. По четырехтомному "Словарю русского языка" (МАСу) 1987 года издания была сделана выборка, насчитывающая около 7000 слов, в значениях которых присутствует семантика властного интерсубъектного отношения ARB. Данная выборка была определена как состав ОПЛ за 1985 год и как точка отсчета, по отношению к которой определяется развитие ОПЛ. Базой для исследования динамических процессов в ОПЛ явились словоупотребления в текстах периодической печати последних лет. Для анализа концептуальных доминант ОПЛ также привлекались тексты средств массовой информации, данные словарей.

Научная и практическая ценность работы. Научная ценность работы заключается в выработке новой концепции ОПЛ, в комплексном описании структурной организации и динамики ОПЛ, в применении метода концептуального анализа и выделении ключевых концептов ОПЛ в наивно-языковой "картине мира".

Результаты работы могут быть использованы в лексикологии и лексикографической практике, в стилистике и в социолингвистике при изучении средств массовой информации и изучении роли языка в формировании общественного мнения.

Полученные данные могут найти применение при разработке вузовских курсов, спецкурсов и спецсеминаров по лексике и лексической семантике, стилистике и ис-

тории русского литературного языка XX века, в преподавании русского языка как иностранного.

Основные положения и структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, библиографии и приложения, в которое включены списки слов, не вошедшие в основной корпус работы.

Во Введении обосновывается выбор темы, формулируются цель и задачи исследования, определяется научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

В главе 1 "История изучения ОПЛ и принципы ее выделения и описания" обсуждаются основные подходы к изучению ОПЛ, выдвинутые в лингвистической традиции, предлагается ономасиологический подход к выделению ОПЛ и дается общая характеристика структуры ОПЛ, определяется используемый в работе понятийный аппарат.

Полнозначное слово относится к ОПЛ в широком смысле, если в его значении в том или ином виде представлено властное интерсубъектное отношение ARB. Выражение смыслов: властное отношение, субъект власти, объект власти - определяет внешние границы ОПЛ в широком смысле и ее внутреннюю стратификацию. Ключевыми концептами ОПЛ признаются "власть", "государство", "общество", значимыми для структуры ОПЛ являются концепты народа и нации.

В составе ОПЛ выделяются 4 зоны:

1-я зона - собственно ОПЛ (ОПЛ в узком смысле). Собственно ОПЛ - это политическая лексика. Выражение властного отношения сопряжено в ней с указанием на сферу его реализации - государство. К ОПЛ в узком смысле относятся прямые номинации лиц, мест, явлений, структур, формирующих политическую жизнь социума {референдум, партия, крестьянство, президент, указ, мэрия и под.).

2 зона - идеологическая лексика. Выражение властного отношения сопряжено с аксиологическими смыслами {тоталитаризм, режим, имперский) и прагматическим компонентом значения, обозначенным как "ангажированность", отражающим при-крепленность слова к конкретной исторической эпохе, закрепленность слова в лексиконе конкретной властной системы {райком, генсек, малосознательный, высокоидейный

как элементы "советского" языка). Идеологическая лексика - маркер политической позиции говорящего и идеологической направленности текста.

3-я зона - тематическая лексика. Эта лексика прежде всего обозначает сферы и формы проявления общественной жизни (армия, экономика, административная сфера, внешняя политика и др.), реализация которых предполагает соотнесение с интерсубъектным отношением ARB.

4-я зона - несобственно ОПЛ ("периферийная" ОПЛ). Несобственно ОПЛ описывает властные отношения в целом, безотносительно к сфере реализации (подчинять, гнет, повиноваться, разрешение), либо специфическую (но не государственно-политическую) сферу реализации властного отношения (муштра, команда, капитан). По традиции эта лексика не включается в состав ОПЛ. Но семантика и систематическое соотнесение несобственно ОПЛ с ОП жизнью, в том числе метафорические переносы, разветвленные взаимосвязи между всеми словами, обозначающими властное отношение, являются основанием для рассмотрения этой лексики в рамках ОПЛ.

Таким образом, ОПЛ в широком смысле выделяется по семантическому критерию, имеет полевую структуру, которую можно представить в виде вписанных друг в друга концентрических кругов: в центре находится ОПЛ в узком смысле, далее - идеологическая, тематическая и несобственно ОП лексика.

Структурная организация ОПЛ определяется наличием сквозных, то есть относящихся ко всем зонам ОПЛ характеризующих признаков и доминантных принципов, свойственных каждой отдельной зоне. К сквозным характеристикам относятся: 1) различение в каждой из зон актуальной / неактуальной лексики (так, для 1985 года актуальными являлись горком, генсек, пионер, а неактуальными - князь, рейхстаг, скаут, управа). Неактуальная лексика - резервный фонд наименований, востребуемых в случае необходимости (например, в настоящее время - для создания новой номенклатуры обозначений субъектов государственной власти: президент, парламент, мэр, префект, губернатор). 2) степень проницаемости (открытость / закрытость) лексических пластов. Четыре зоны ОПЛ имеют разную способность к редукции, расширению, смене своего состава, что определяет их изменение во времени.

Зоны ОПЛ и выделенные в них группы разнятся также по объему словника, по соотношению исконной и заимствованной лексики, по частеречному соотношению, по объему производных и непроизводных слов и представительности словообразовательных рядов, по системным лексическим характеристикам (многозначность, синонимия, антонимия, конверсия).

Сходства и различия внутри полевой структуры ОПЛ, выявляемые через комплексный (параметрический) анализ, позволяют конкретизировать представления о структуре ОПЛ в широком смысле.

Гибкость и дифференцированность ОПЛ проявляется в выделении специфических доминантных принципов структурной организации, важных для отдельных зон. ОПЛ в узком смысле группируется вокруг ключевых концептов, для идеологической лексики важен функционально-прагматический аспект, для тематической - номинативный, а для несобственно ОПЛ - то, что можно назвать детализацией актантной структуры, то есть соотнесенность ОП лексем с одним из компонентов властного отношения ARB и особая "проработанность" субъектов, объектов и типичных предикатов, в которых представлена семантика властного отношения.

Во 2-й главе " Концептуальные доминанты общественно-политической лексики (ключевые концепты)" анализируются концептуальные доминанты ОПЛ (концепты "власть", "государство", "общество", а также "народ" и "нация"), выявляются их характеристики, значимые для всей ОПЛ в целом (концепт власти) или ее фрагментов, метафоры, в терминах которых они структурируются, исследуются особенности семантики и сочетаемости соответствующих лексем.

Ключевые концепты отражают представления языкового сознания об общественно-политической сфере жизни. Они представляют в "снятом" виде всю ОПЛ, ибо вербализуют модель властного отношенения, субъекта и объекта власти. Вследствие этого они являются дескрипторами (смысловыми единицами, группирующими вокруг себя слова в тезаурусе) трех основных лексических блоков, выделенных в составе собственно ОПЛ.

В 3-й главе "Общественно-политическая лексика в узком смысле" рассматривается собственно ОПЛ. Для центра полевой структуры ОПЛ характерно то, что он структурируется непосредственно ключевыми концептами "власть", "государство" и "общество", которые выступают как дескрипторы трех лексических блоков. В блок с дескриптором "власть", входят лексические группы, передающие властное отношение (власть, полновластие, единовластие, господство), называющие формы правления (диктатура, демократия, монархия), передающие отношение личности к власти (верноподданный, диссидент). Лексический блок с дескриптором "государство" является наиболее проработанным, членимым. Здесь выделяются названия субъектов государственной власти разных уровней (президиум, депутат, министр) и атрибутов гос. власти (герб, гимн, флаг), nomina locis (исполком, мэрия, префектура), названия действий и изъявлений гос. власти (реформа, указ, декрет), действий личности и социума по отношению к гос. власти (митинг, забастовка, свергнуть, выборы, баллотироваться), административно-политического деления государства (республика, автономия), взаимоотношений между образованиями внутри государства (автономия, колония, федерация). В лексическом блоке с дескриптором "общество" представлены группы слов, в которых передается двоякое членение общества: стратификационное ("классы": крестьянство, пролетариат, феодал) и деление по признаку партийной принадлежности (компартия, большевик, фракция, лейборист, эсер), а также группы, организованные концептами народа (всенародный, референдум, народный) и нации (национальный, апартеид, гетто, шовинизм).

В 4-й главе "Идеологическая лексика. Функционально-прагматический аспект" рассматриваются слова, включающие в свой семантический со -ав помимо дескриптивного прагматические значения ("ангажированность" и / или аксиологические смыслы). Идеологическая лексика демонстрирует сочетание структурных признаков с прикрепленностью к определенному историческому периоду, которая является для нее определяющей. Будучи ориентирована на конкретную властную систему и ее идеоло-

гию, эта лексика может быть оптимальным образом классифицирована через указание на такую систему. В рамках "идеологической" выделена лексика четырех властных систем: "монархия" {порфироносец, вельможа, комплот, опала), "рев. диктатура" {сходка, буденновец, нэпман, чекист), "советизмы" {партком, октябренок, вредительство, идейный) и постсоветская лексика {команда, ускорение, красно-коричневый). В "советской" лексике выделяются обозначения реалии {горком, пионер), оценочные советизмы {вредитель, безыдейный), представлены советизмы-штампы {социалистический лагерь, цитадель коммунизма). Также в идеологической выделяется универсальная оценочная лексика, способная обслуживать различные властные системы и, соответственно, обладающая отличными от "ангажированной" лексики динамическими характеристиками {тоталитаризм, путч, реакция, провокатор, оккупант и освободитель, отчизна, свободомыслие).

В 5-й главе "Тематическая лексика" выделяются семь групп, описывающих следующие сферы общественной жизни: право, внешняя политика, экономика, религия, философия, военная и административная сфера. Все группы сформированы по тематическому принципу, представляют из себя открытые структуры, характеризуются высокой степенью системности, терминологичностью. Таким образом, третья зона ОПЛ классифицирована по тематическому принципу и неоднородна с точки зрения своей близости к центру ОПЛ.

В 6-й главе "Несобственно общественно-политическая лексика" рассматриваются те слова, которые описывают властное отношение вообще, вне зависимости от сферы его реализации, либо относятся к специфической (но не государственно-политической) сфере реализации властного отношения. Практически вся ОПЛ м" кет быть охарактеризована с точки зрения основного властного отношения (соотнесенности слов с одним из его компонентов), но именно в несобственно ОПЛ эта соотнесенность прослеживается наиболее четко. Поэтому именно эта лексика предоставляет возможность выявить и исчислить основные типы взаимоотношений меж-

ду субъектом и объектом власти, в других зонах ОПЛ представленные неявно (в модифицированном виде) либо неполно. Взаимоотношения между А и В могут быть охарактеризованы как нормативные (нейтральные), позитивные и негативные. В связи с этим актуализируются представления о норме власти, правах и обязанностях ее обладателя. Исполнение властного отношения в пределах нормы не коннотировано, тогда как невыполнение обязанностей и особенно превышение субъектом власти своих полномочий оцениваются однозначно отрицательно.

В рамках несобственно ОПЛ представлены различные возможные "сценарии" и коллизии взаимоотношений субъекта и объекта власти, причем из-за преимущественной неспецифичности лексем можно говорить о властных отношениях вообще. Несобственно ОПЛ по преимуществу предикатна. Все ее лексическое многообразие может быть сведено в рамках выделенных типов взаимоотношений А и В к ограниченному списку типичных предикатов, частично пересекающихся с речевыми актами.

Динамический потенциал ОПЛ, рассматриваемый, с одной стороны, как переход слов из актуального состава в неактуальный и наоборот, а с другой - как способность к перемещениям во внутреннем пространстве ОПЛ, к систематическому образованию переносных значений, к изменению денотата, обсуждается параллельно анализу структурных особенностей группы, будучи детерминирован последними. Разделы, посвященные динамическому аспекту, внедрены в текст каждой из глав. Полученные в результате исследования данные о структурных особенностях и динамическом потенциале ОПЛ обобщаются в Заключении.

Библиография состоит из двух частей: литературы, непосредственно используемой в диссертационном исследовании, и списка работ, составляющих историю изучения ОПЛ.

Апробация результатов исследования.

Основные положения диссертации получили отражение в докладах и сообщениях на конференциях, а также в публикациях. Конференции:

Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы (28 -30 мая 1990г., г. Москва, Институт языкознания АН СССР).

Семантика языковых единиц (3-5 марта 1992г., г. Москва, Ш-я Межвузовская конференция кафедры русского языка МГЗПИ).

Публикации:

милосердие II Концептуальный анализ: методы, результаты, перспективы. Тезисы конференции. - М.: Институт языкознания АН СССР, - 1990, - с: 32-33.

Жданова Л.А.,Ревзина О.Г. "Культурное слово" милосердие II Логический анализ языка. Культурные концепты. - М.: Наука, - 1991, - с: 56-61.

Жданова Л.А.,Ревзина О.Г. Власть: языковое значение и концепт // Семантика языковых единиц. Материалы Ш-й Межвузовской научно-исследовательской конференции, чЛ. Лексическая семантика. - М., - 1992, с: 44-47.

Жданова Л.А. Опыт построения тезауруса общественно-политической лексики. Деп. в ИНИОН РАН, № 47424 от 17.12.1992г. - М., - 1992, 39с.

Общество: языковое значение и концепт (в печати).

Основные подходы к изучению общественно-политической лексики в лингвистической традиции

Общественно-политической лексике посвящено очень большое количество исследований (примерный список работ см. в Библиографии), однако их число не отражает реального положения дел в изучении этой лексической подсистемы. Несмотря н? многочисленность работ, собственно языковым особенностям этой группы лексики уделено недостаточно внимания.

Надо отметить, что ОПЛ в силу своей специфики до недавнего времени зачастую рассматривалась под таким углом зрения, который препятствовал собственно языковому анализу, изучение лингвистических особенностей подменялось в большинстве случаев пропагандистскими штампами.

Изучение ОПЛ в отечественном языкознании имеет три аспекта: синхронно-описательный, диахронический, или исторический, и типологический. Основная масса исследований выполнена в рамках первого подхода. Общественно-языковые процессы в диахроническом плане являются объектом рассмотрения в основном применительно к чрезвычайно важному для данной темы периоду революционного и послереволюционного времени. Собственно история ОПЛ, можно сказать, осталась вне поля зрения отечественных лингвистов. Специальных исследований по этой теме мало, посвящены они, как правило, отдельным фрагментам этой лексической подсистемы [Максимова, 1956, 1958], [Коготкова, 1971], [Патралова, 1986], [Самкова, 1955], истории отдельных слов [Алексеев, 1972], [Баш, 1981], [Протченко, 1965] или же (наибольшее количество исследований) месту ОПЛ в различных художественных и публицистических произведениях [Шведова, 1951], [Бельчиков, 1954], [Веселитский, 1972, 1974], [Колосова, 1986] и Др.

Что касается типологического аспекта, то он в специальной литературе учитывается в двух Іванах: в связи со сравнительным рассмотрением ОПЛ в русском и других языках [Володина, 1981],[Дубровченко, Хрипун, 1987], [Тошович, 1988] и в плане преподавания русского языка как иностранного, развития лингводидактики [Дианова, Шиманская, 1968], [Лобков, 1987],[Мельник, 1964],[Прохорова, Бадин, Елизаров, 1988] и др.

В лингвистической литературе обсуждаются способы лексикографических представлений ОПЛ [Голованевский, 1974], [Капралова, 1976, 1984], [Крючкова. 1988], [Пинчук, Звада, 1988] и др.

В истории изучения ОПЛ русского языка могут быть выделены два основных периода:

Первый - с 1917 до начала 50-х годов, когда ОПЛ не являлась объектом специального изучения, хотя и находилась в центре внимания отечественных лингвистов с первых же послереволюционных лет;

Второй - с начала 50-х годов, когда эта лексико-семантическая подсистема обособилась в качестве отдельного предмета исследования и возник сам термин "общественно-политическая лексика", и до вплоть до настоящего времени.

В настоящее время ОПЛ вновь возвращается в сферу интереса лингвистов, уже на качественно новом уровне. Так, большое внимание сейчас уделяется политической метафорике [Баранов, Караулов, 1991, 1993].

В работах российских лингвистов, посвященных языку революционной эпохи [Баранников, 1919], [Винокур, 1923], [Горнфельд, 1927], [Карцевский, 1923], [Поливанов, 1928], [Селищев,1928], [Солонино, 1929] , [Шор, 1928, 1929] , [Щерба, 1925] и др., содержится много ценных наблюдений, представляющих сейчас особый интерес. Грандиозные изменения, вызванные революцией 1917 года, сделали на некоторое время нестабильной стилистическую систему русского языка и включали в себя в качестве важнейшей составляющей явления, связанные с ОПЛ. Эти процессы во многом близки происходящему в настоящее время, что объясняет актуальность указанных работ.

Изучение ОПЛ как специфической лексической подсистемы (с начала 50-х годов) имеет свою проблематику, ставшую в каком-то смысле традиционной. Сам характер этой проблематики косвенно отражает специфические явления, связанные с ОПЛ. Центральным в изучении ОПЛ был и остается по сей день вопрос о ее определении, о сути понятия, составе группы. Выдвигались разные критерии для выделения данного лексического таста, о чако, обобщив все разнообразие выдвигаемых в ней критериев, можно выделить три основных подхода:

1) номинативный, или содержательно-тематический - в основу кладется номинативное содержание [Бельчиков, 1954], [Бурячок, 1983], [Капралова, 1974], [Мильшин, 1963], [Мурадова, 1986], [Протченко, 1965, 1985] и др.

2) коннотативный - признаком принадлежности к ОПЛ является особая сема "идеологичности" и тесно связанной с ней оценки [Гарбовский, 1989], [Говердовский, 1986], [Голованевский, 1989], [Крючкова, 1983, 1985, 1989], [Маров, Марова, 1977], [Медникова, 1986], [Туркин, 1975], [Сивко, 1986] и др. В рамках этого подхода использовался метод компонентного анализа [Николаев, 1971, 1979], [Капралова, 1985] и др.

3) функционально-стилистический - в основу кладется употребление в определенных видах текстов, стилистическая маркированность, принадлежность к определенному функциональному стилю. Наибольшее количество исследований посвящено бытованию и роли ОПЛ в публицистическом стиле речи, в основном - в языке средств массовой коммуникации [Дианова, Шиманская, 1968], [Костомаров, 1971], [Лобков, 1987], [Розенталь, 1975], [Солганик, 1967, 1977, 1981, 1988], [Трескова, 1988] и др.

В нескольких работах ОПЛ рассматривается в официально-деловом стиле речи [Патралова, 1986], [Тимошенко, 1987], достаточно много работ об ОПЛ в произведениях различных авторов (как публицистических, так и художественных) [Акимова, 1978], [Ермолаева, 1953], [Воробьева, Швец, 1985], [Кривонкина, 1953], [Сенин, 1955], [Якубовская, 1987] и другие.

Хотя каждый из перечисленных подходов не является самодостаточным, в них получает отражение определенная языковая реальность, т.е. специфические черты ОПЛ. Недостатком существующих работ, посвященных этой лексической группе, является то, что большинство исследователей не выходит за рамки избранного подхода и, таким образом, ограничивается односторонним ее описанием.

Власть: языковое значение и концепт

Власть относится к числу универсальных понятий, выработанных человечеством. По критерию глобальности власть сопоставима с концептами судьбы, жизни, времени и под. В концептуальной организации власть отражает представления носителей языка о межличностных отношениях, об организации человеческого сообщества.

Прототипические признаки.

Власть в широком смысле (власть-1) определяется как право и возможность распоряжаться кем-либо, чем-либо, подчинять своей воле [Ожегов, 1990, с.90]. В этом определении отражены представления о составляющих понятия1: власть - это интерсубъектное отношение типа ARB, где А и В связаны особым образом (особым, властным отношением). А и В изначально неравноправны: для осуществления отношения ARB участнику А необходимо иметь на это право и возможность (конфликт этих двух составляющих отражен в высказывании: Фактически у него нет никакой власти - то есть есть право, но нет возможности), а также намерение (Ср. лаконичное определение В.И.Даля: власть - право, сила и воля над чем [Даль, т.1, с.213]. Следует отметить, что В в отношении ARB никак не охарактеризован. Иными словами, для осуществления отношения ARB необходимы дополнительные предпосылки, связанные с А, но не имеет значения согласие или готовность В подчиниться А. Власть - абстрактное имя, то есть обозначающее явление не чувственно, а умопостигаемое и, следовательно, стремящееся на уровне языкового сознания к "овеществлению" и концептуализации. Чтобы говорить о власти (и думать о ней), нужно пользоваться неким языком, смоделировать ситуацию власти. Основными прототипическими признаками концепта власти, сличением с которыми конкретное отношение опознается как властное, являются: наличие двух участников (субъекта и объекта власти), отношение неравновесного баланса между ними (неравноправие), мотивированность действий В желанием и силой А. Властное отношение имеет временную протяженность (начало и конец).

Власть: сферы действия.

Властные отношения распространяются как на личную (семейную) сферу (ср. власть родителей), так и на разнообразные организации, социальные структуры, в которых осуществляется жизнь общества {власть начальника, банкира, монополий). Частным случаем реализации властных отношений является госудгрственно-политическое управление. Таким образом, право на власть может быть природным {власть отца), регламентированным общественными установлениями {начальника), а также некоторыми другими факторами (деньги - власть банкира и пр.). Сам характер регламентированности определенным образом модифицирует общий концепт власти. Так, например, родительская власть имеет непреходящий характер, государственная - переменный.

Важнейшей сферой действия властных отношений является государственно-политическое управление обществом. Эта сфера настолько значима, что в толковых словарях выделяется отдельное значение слова власть {власть-2): право и возможность управления государством [ССРЛЯ, т.1, с.304]; политическое господство, государственное управление и его органы [Ожегов, 1990, с.90]. Однако мыслительная фактура понятия во многом совпадает с властью-1, частным случаем, проявлением которой и является власть-2. Специфичность некоторых характеристик власти-2 обусловлена тем, что власть-2 соотносится с более узким фрагментом действительности, нежели властъ-1, обозначающая властное отношение независимо от сферы его реализации.

Здесь значим также прагматический фактор: область государственно-политического управления является наиболее распространенной и общественно значимой сферой реализации властных отношений. Следствием этого является закрепление за абсолютивным словоупотреблением политических смыслов - при отсутствии в контексте указаний на характер, сферу реализации власти власть понимается как государственная власть {Власть до настоящего времени сама еще не определилась, как ей поступить...[МП, 26 апр, 1995, с. 10] VS: Мать пыталась утвердить свою власть над сыном; Опыт власти каждый человек приобретает с детства до глубокой старости в повседневной жизни [МП, 18 янв. 1995, с. 14].

Центральный дескриптор "власть"

Принадлежащими к ОП лексике в узком смысле (к собственно ОПЛ) признаются такие слова, в семантике которых выражение властного отношения сопряжено с указанием на сферу его реализации - государственно-политическую жизнь общества, а власть предстает как государственная власть.

Концептуальные доминанты власть, государство, общество значимы для всей ОПЛ (ОПЛ в широком смысле), но именно собственно ОПЛ структурируется непосредственно ключевыми концептами. Вследствие этого именно они являются центральными дескрипторами собственно ОПЛ (смысловыми единицами, группирующими вокруг себя слова в тезаурусе).

Дескрипторы власть, государство, общество формируют в составе собственно ОПЛ три основных лексических блока, каждый из которых, в свою очередь, дробится на более мелкие лексические объединения (группы), обозначенные в работе арабскими цифрами. И между блоками, и внутри них (между группами) существуют различные отношения, которые могут быть выявлены путем параметрического анализа.

Центральный дескриптор власть.

1. Отношение власти. Концепт власть, структурируя всю ОПЛ, организует одновременно внутри нее лексические общности разного порядка: является одним из центральных дескрипторов, формируя один из трех основных лексических блоков в составе собственно ОПЛ, в нем является также доминантой группы слов, так или иначе обозначающих властное отношение (R в ARB):

безвластие безвластный

верховенство

властвование властвовать властный власть

возглавить возглавлять возглавляться

всевластие всевластный

главенство главенствовать

господство

двоевластие

единовластие единовластный

единоначалие

многовластие

многоначалие

полновластие полновластный

Группа закрытого характера, включающая исконную лексику, по преимуществу неспецифичную, предикатную. Многие слова имеют внутреннюю форму (ВФ), соответствующую метафорическим представлениям власти (вертикальная ориентация, власть как субстанция и пр.). Характер производности позволяет уточнить "наивные" предстгУчения о концепте власти. В группе наблюдается богатство дериватов при ограниченности корней (власть, глава, верх). Группа представляет из себя жесткую малопроницаемую структуру в силу тесной взаимосвязи всех членов (деривационной, семантической и метафорической).

Будучи концептуальным центром, ядром всей ОПЛ, эта группа имеет в то же время точки соприкосновения с несобственно ОПЛ (господство, главенство), так как составляющие ее слова в основном неспецифичны, способны описывать любую сферу реализациии властного отношения.

Неактуальный состав группы представлен словами единодержавие и единодержавный. Слова этой группы, выражая общие, универсальные понятия, проходят через все политические системы и, соответственно, без изменений сохранили свою актуальность до сих пор.

РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОУ ВПО «ОРЛОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

КАФЕДРА ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА

О.В. ПЫЛИНА

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА И ОСОБЕННОСТИ

ЕЕ ПЕРЕВОДА С ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКА НА РУССКИЙ

КУРСОВАЯ РАБОТА

Научный руководитель:

к.п.н. доцент

С.В. Трофимова

ОРЕЛ – 2007

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1 Понятие «общественно-политическая лексика»

1.2 Общественно-политическая лексика и особенности ее состава

ГЛАВА 2 Особенности перевода общественно-политической лексики

2.1 Слова и словосочетания, принадлежащие к ядру ОПЛ

2.2 Общеупотребительная лексика

2.3 Термины

2.4 Клише и штампы

2.5Стилистически окрашенная лексика

2.5.1 фразеологизмы

2.5.2 афоризмы

2.5.3 реалии

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ПРИЛОЖЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Исследование общественно-политической лексики (в дальнейшем ОПЛ) представляет большой лингвистический интерес. В связи с возросшей ролью политической коммуникации и коммуникативной деятельности, в настоящее время возрастает внимание к изучению общественно-политической лексики. Несмотря на большое количество трудов, разнообразие тематик и областей исследования общественно-политической лексики, ряд задач остается нерешенным. Тем более, что процесс трансформации лексического пространства почти непрерывен, в чем и заключается связь языковой системы с другими сферами общественной жизни (политической, социально-экономической, государственной). Совершенно очевидно: чем интенсивнее изменения в политике, тем интенсивнее изменения лексики на каждом этапе ее развития. Именно в сфере политической лексики наблюдаются существенные изменения, обусловленные общественно-политическими процессами. Поэтому нужно рассматривать особенности перевода такого пласта как общественно-политическая лексика в каждом новом политическом или общественном периоде, анализируя тенденции современного момента. ОПЛотличается высокой «динамичностью», многообразием жанров. социально-идеологической дифференциацией терминологии, обилием разнообразных эллипсов и метафор. Одной из важнейших характеристик ОПЛ является её стандартизация и наличие устойчивых слов для обозначения организаций, блоков, союзов и т.д.

Общественно-политическая лексика является основным фоном экономической, политической и социальной сфер жизни и семантические изменения, являющиеся результатом языкового контакта рассматриваются как на уровне лексического значения слова, так и его семантической структуры в рамках межкультурной коммуникации французского языка.

Объектом настоящей курсовой работы является перевод общественно-политической лексики с французского языка на русский.

Предмет исследования составляют особенности переводческих трансформаций общественно-политической лексики с французского на русский язык.

Целью работы является определение механизма переводческой трансформации общественно-политической лексики и степень влияния СМИ на семантику общественно-политической терминологии.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач :

1)рассмотреть понятие ОПЛ и выделить ее составляющие;

2) произвести анализ переводческих трансформаций.

Материалом исследования послужила общественно-политическая лексика, зафиксированная в различных источниках СМИ и учебниках французского языка.

Методы исследования определены целями и задачами: для сбора языковых фактов была использована методика сплошной выборки из французских СМИ и учебников французского языка; описательный и сопоставительный методы – для представления отобранного материала.

ГЛАВА 1 Понятие «Общественно-политическая лексика»

Развитие языка в первую очередь обеспечивается лексикой, мгновенно откликающейся на любые изменения в общественной жизни и являющейся особой формой накопления общественно - познавательного опыта и передачи его в цепи поколений. Носитель языка именно благодаря языку функционирует в обществе, а жизнь общества оказывает влияние на язык через носителя языка. Одной из основных областей максимальной концентрации национально - окрашенной лексики, отражающей особенности жизни народа носителя языка, является ОПЛ, в которой особенности строя страны, социально - политическая структура общества, его история проявляются в полной мере. ОПЛ включает в себя не только лингвистическую данность, как материализованный продукт общественно-политической деятельности, но и является связующим пластом с эпохой.

Исследования ОПЛ в историческом плане дают возможность говорить об определенном стиле политического направления исторической эпохи.Как бы не различались «идиолекты» политических деятелей определенной эпохи, в целом ОПЛ данной эпохи характеризуется некоторыми инвариантными параметрами. Изучение ОПЛ на историческом фоне с привлечением данных страноведческого характера происходит в связи с тем, что ОПЛ особенно остро реагирует на изменения, происходящие в современном мире. В связи с этим лингвисты предпочитают анализировать ОПЛ периодов, соответствующих поворотным моментам в жизни общества, когда возникает целый ряд новых явлений, появляются политические партии, меняются методы государственного руководства и вместе с тем возникают новые лексические единицы (далее ЛЕ) для обозначения понятий в данной сфере, например: держава – la puissance, государство - l ’État, монархизм – le monarchisme, республика – la république. Изменения в общественно - политической жизни происходят постоянно, следовательно, постоянно меняется состав ОПЛ. Взаимосвязь между ОПЛ и внеязыковой действительностью проявляется в степени активности ЛЕ в речи. Иногда появившаяся на страницах газеты ЛЕ, созданная для отражения какого-либо явления, процесса в общественно- политической жизни той или иной страны, уже через несколько дней фигурирует в прессе других государств, таким примером чаще всего являются ЛЕ, обозначающие географические названия, указывающие на территориальные изменения, таким примером может служить переход от СССР к названию Россия. Данный факт свидетельствует о тесных контактах между странами и языками (особенно в сфере ОПЛ) . Примером активности ОПЛ могут служить советизмы, слова, которые отражают специфические особенности советской действительности. Например: партком, горком, комсорг и т. д. Слова данной группы в настоящий момент можно считать историзмами, которые в свое время характеризовали эпоху социализма. Таким образом, ОПЛ является важным элементом развития общества. Именно в ОПЛ находят отражение все типичные для лексики, в целом изменения.

1.2 ОПЛ и особенности ее состава

Исследуя ОПЛ, лингвисты обычно придерживаются единого мнения, что внутри этого лексического пласта четко выделяется ядро- слово «узкополитического» разряда типа «государство». Хотя это неоднозначный вопрос, так исследователь Р.М. Королева говорит о том, что ядро ОПЛ составляет общественно-политическая терминология и книжная лексика, но принадлежность слова или словосочетания (далее с/с), по мнению Л.А. Мурадовой, к ядру ОПЛ может быть определена следующим образом: если в структуру значения ЛЕ входит компонент «политический», «социальный», то ее можно рассматривать как составную часть ядра ОПЛ. Например: « la classe politique de droite » . Когда принадлежность единицы к ОПЛ очевидна, словари помету “роl” не приводят, но в дефиниции указывается на тот факт, что ЛЕ обозначает общественно-политическое понятие. Например: « L ’ universit é c ’ est l ’ entreprise publique ». Ведущим семантическим признаком ОПЛ является наличие семантического компонента «политический, социальный» в структуре значения ЛЕ. Наличие данного компонента определяется с помощью словарных дефиниций.

Определение состава периферии ОПЛ также весьма сложно, т.к. сложным и многогранным является определение самих понятий «политический, общественный». Именно поэтому анализ ОПЛ лингвисты начинают с определения значений компонентов данного термина. Так Л.А.Мурадова достаточно широко характеризует состав периферии, включая в ее состав ЛЕ из областей экономики, дипломатии, культуры. характеризующих политику государства в той или иной сфере. Политику государства можно применить к большому количеству сфер социальной жизни общества, т.к. она затрагивает все области человеческой деятельности. ПриведемпримернесколькихсекторовсоциальнойжизнивобластикоторыхпроводятсяполитикаФранции: le développement économique et politique, la gestion du patrimoine départemental, aménagement du territoire, l’urbanisme et le logement, l’enseignement, la culture, le tourisme, la solidarité et la santé .

Но в то же время политика - эта сфера деятельности, которая связана с отношениями между классами, нациями, социальными группами и ядром её является проблема завоевания, удержания и использования государственной власти, участие в делах государства. Политическая система общества включает наряду с государством партии, церковь, организации и движения, преследующие политические цели, таким образом, можно сказать, что ядро ОПЛ и её периферия - явления сложные, и границы периферии ОПЛ достаточно условны, т.к. язык - это живая, движущаяся материя. Именно ОПЛ быстро реагирует на происходящие в мире изменения. При ее переводе используется не только традиционная грамматика, но и большое количество клише, т.к. общественно-политическая лексика составляет лексический слой газетно-публицистического стиля – стиля газет и журналов, рекламы и новостей. И соответственно, поэтому для правильного перевода необходим не дословный перевод, а подбор соответствия в переводящем языке. По причине того, что ее определяют как группу слов, характерную для периодической печати и публицистического функционального стиля, которому свойственно краткость, ясность, использование нейтральных слов наряду со стилистически окрашенными (метафоры, идиомы), то нужно выделить составляющие общественно-политического текста (ОПТ) и рассмотреть некоторые из них. Трофимова С.В. выделяет следующий состав общественно- политического текста:

1. Слова и словосочетания, принадлежащие к ядру ОПЛ,

2. Общеупотребительная лексика,

3. Термины,

4. Окказионально употребляемые термины,

5. Прецизионная лексика,

6. Различного рода клише и штампы.

ГЛАВА 2 Особенности перевода ОПЛ

Общественно-политические материалы весьма разнообразны в стилистическом и жанровом отношениях. В общих чертах их можно разделить на три группы:

1)документально-деловые материалы (конституции и законодательные акты);

2) информационно-описательные материалы (информационные заметки, справочные материалы, исторические описания и обзоры и т.д.);

3)публицистические материалы в узком смысле слова (речи, статьи и т.д.).

У каждой из этих групп материалов имеется своя особенная лексика, так для документально – деловых материалов характерно большое количество клише, специальной терминологии, реалий; информационно-описательные материалы связаны с сообщениями о текущих событиях, соответственно они содержат много терминов, исторических реалий, собственных имен и т.д.; для публицистики характерно обилие эмоционально - окрашенных элементов, образные выражения, синтаксические фигуры, цитаты и т.п.

Соответственно, следует заметить, что при переводе очень важно вывить и передать адекватный смысл, а также экспрессивные особенности текста. В связи с чем и рассматриваются особенности общественно-политической лексики как состава ОПТ.

2.1 Слова и словосочетания, принадлежащие к ядру ОПЛ

В связи с тем что, принадлежащие к ядру слова и словосочетания, содержат такие элементы в структуре ЛЕ, как политический или социальный, то следует отметить, что в контексте факт принадлежности указывается либо прямо, либо опосредованно, например:

Les revenues de l’Etats sont constitués par:

· Les cotisations sociales (взносы на социальные нужды)

· Revenues des entreprises publiques ( государственные предприятия )

La loi de finances ( закон о государственном бюджете ) - la repartition des recettes et des dépenses de l’Etat – est préparé annuellement par le ministére des Finances. Так в первом случае двумя прилагательными переводящимися на русский язык как общественные - sociales и publiques - прямо указывается принадлежность к пласту лексики. А во втором случае (Laloidefinances (закон о государственном бюджете) во французском варианте нет прямого указателя. Более ярким примером служит французское слово grade, значениями которого в словаре даются 1) звание; чин 2) учёная степень 3) градус, но в определенном контексте оно будет означать ранг государственного служащего, например: La grille de traitements est en fonction du grade et de l ’ anciennet é (Сетка заработной платы государственных чиновников определяется в зависимости от ранга и стажа работы). Соответственно, следует отметить правильность характеристики общественно-политической лексики Л.А.Мурадовой.

2.2 Общеупотребительная лексика

Общеупотребительная лексика – костяк общенационального литературного словаря, необходимейший лексический материал для выражения мысли, тот фонд, на базе которого в первую очередь происходит дальнейшее совершенствование и обогащение лексики. Подавляющее большинство входящих в неё слов устойчиво в своём употреблении и употребительно во всех стилях речи.

В составе лексики французского языка есть слова, которые известны и понятны всем и могут быть употреблены как в устной, так и в письменной речи. Среди этих слов выделяются слова стилистически нейтральные, т.е. такие слова, которые одинаково можно услышать и в научном докладе, и в повседневном разговоре, которые можно прочесть и в деловом документе, и в дружеском письме. Таких слов в русском языке подавляющее большинство. Их можно назвать также общеупотребительными в полном смысле слова. Например: Au cours d ’ une journ é e type , enseigne l ’é tude de l ’ INSEE , hommes et femmes retrait é s consacrent le m ^ eme temps aux activit é s physiologiques ( sommeil , repas ) soit 13 h environ – В течении дня, по исследованиям Национального института статистики и экономических исследований, мужчины и женщины выделяют одинаковое количество часов на физиологические бытовые проблемы (сон, еда), что составляет примерно13 часов в сутки.

Употребление экспрессивно-эмоциональных слов ограничено определёнными стилями речи: чаще они используются в разговорном стиле, нередко – в публицистическом, например: Les affections du continent noir - Недуги черного континента (имеется ввиду плохая экология).

Однако, вышесказанное не означает, что общеупотребительная лексика составляет замкнутую группу слов, не подверженную никаким влияниям.

Напротив, она может пополняться словами, которые ранее имели ограниченную (диалектную или профессиональную) сферу употребления, что в свою очередь показывает, что границы между общеупотребительной лексикой и различной терминологией слабо очерчены.

2.3 Термины

Терминология (от термин и... логия), область лексики, совокупность терминов определённой отрасли науки, техники, производства, области искусства, общественной деятельности, связанная с соответствующей системой понятий. Формирование терминологии обусловлено общественным и научно-техническим развитием, т. к. всякое новое понятие в специальной сфере должно обозначаться термином. Терминологическая система обязана соответствовать уровню современного развития данной отрасли науки и техники, области человеческой деятельности; она исторически изменчива, имеет разные источники при формировании. Например, с развитием философии и науки на Ближнем Востоке в основу терминологии стран мусульманского Востока легла арабская терминология. В Европе с эпохи Ренессанса возобладала тенденция к формированию терминологии на базе греческих и латинских языков. В позднейшее время увеличилось количество терминов, созданных на национальной основе с привлечением терминов из др. языков.

Термин - слово или словосочетание, являющееся точным обозначением определенного понятия какой-либо области знания.

Поэтому для адекватного перевода, в данном случае необходимо учитывать особенности отрасли науки, в которой происходит перевод, т.к. в тексте, предназначенном для перевода, термин выступает как единица перевода, то его необходимо передавать как можно более точно. Основным способом перевода терминов является использование существующего русского эквивалента, однако, если такого нет в переводящем языке, то переводчик должен сам подобрать подходящеее понятие. В практике перевода терминов В.Г. гак выделяет четыре способа перевода – это транскрипция (Ecole Normale – Эколь Нормаль ); дословный перевод, или калька,(Ecole Normale Sup é rieure – Высшая Нормальная Школа ); использование русского термина, обозначающего нечто близкое по своему содержанию (Ecole Normale Sup é rieure – Педагогический институт ); и разъяснительный перевод (aust é rit é – политика жесткой экономии ). Эти же четыре способа относятся и к переводу реалий, и научной терминологии, например:Le 11 et le 15 d é cembre 1984, c ’ est le lancement r é ussi … - 11 и 15 декабря 1984 года был произведен успешный запуск . Также нужно отметить, что в основе использования французской терминологии часто лежит метафорическое употребление слова общего значения, например: se degrader – понизиться (об уровне жизни, стоимости евро и т.д.). Соответственно, следует сказать, что при переводе терминов большое значение имеет использование уже существующих эквивалентов, однако, только контекст позволяет отличить терминологическое значение слова от его общего значения, и уточнить семантику слова.

2.4 Клише и штампы

Штампы - это избитые выражения с потускневшим лексическим значением и стертой экспрессивностью. Штампами могут быть слова, словосочетания и даже целые предложения, которые возникают как новые, стилистически выразительные речевые средства, но в результате слишком частого употребления утрачивают первоначальную образность. Речевыми штампами становятся получающие распространение образные или «модные» слова и выражения, оригинальность которых теряется из-за частого употребления, другими словами – это шаблонные метафоры с потускневшим смыслом. И если на первый раз удачная метафора украсила речь, то повтор фразы в сотый раз лишает ее оригинальности. Влияние штампа на людей не стоит недооценивать. Те, кто не владеет языковым вкусом, легко поддаются силе штампа. Через некоторое время, люди, привыкнув говорить штампами, разучиваются думать и оригинально, по-своему выражать мысли. Разновидностью штампов являются универсальные слова. Это слова, которые употребляются в самых общих и неопределенных значениях: вопрос, задача, поднять, обеспечить и т. д. Обычно универсальные слова сопровождаются трафаретными привесками: выступать за мир – s ’ affirmer la paix , вступить в войну – entrer en guerre . Многочисленны публицистические штампы (город на Волге – La ville sur Volga ), литературоведческие (гневный протест – la protestation violante ).

Клише - речевые стереотипы, готовые обороты, используемые в качестве легко воспроизводимого в определенных условиях и контекстах стандарта, - являются конструктивными единицами речи и, несмотря на частое употребление, сохраняют свою семантику. Клише используют в официально-деловых документах (в ходе переговоров – lors des pourparler , переговоры на высшем уровне – sommet ) ; в публицистике (Говорит Москва – ici Moscou ! ); в разных ситуациях разговорно-бытовой речи (Здравствуйте! До свидания!- Bonjour ! Au revoir ! ).

По вышесказанному можно заметить, что хотя клише и штампы – это универсальные слова и готовые речевые обороты, при их переводе нужно учитывать и контекст, и стилистические особенности переводящего языка.

2.5 Стилистически окрашенная лексика

Национально- культурную окраску слова отличает от сопоставимых по семантики слов других языков особенность той действительности, что зависит от своеобразия окружающей языковой среды и в значении слова отражает результат, страноведческий и культурный компонент. А он в свою очередь присущ, прежде всего, безэквивалентной лексике, которая выявляется при сопоставлении двух культур. Сюда относятся личные имена, географические наименования, названия организаций, не имеющих постоянных соответствий в лексиконе другого языка.

В текстах общественно-политического характера социокультурный фактор находит проявление прежде всего во фразеологизмах, афоризмах и реалиях.

2.5.1 Фразеологизмы

Фразеологизм - это словосочестание, общий смысл которого не выводится из самостоятельных значений каждого слова, в него входящего. Фразеологизмы обладают номинативным значением т.е. непосредственной направленностью на предметы, явления, действия и качества действительности. Фразеология составляет наиболее яркую и живую часть словарного состава любого языка. Подавляющая часть фразеологизмов французского и русского языков принадлежат к различным функциональным стилям и обладают экспрессивной окраской. Установлено, что фразеологизмы выполняют не только номинативную и коммуникативную, но и экспрессивно эмоциональную функцию. Это обуславливается тем обстоятельством, что большинство фразеологизмов обладают экспрессивно- эмоциональными качествами, которые позволяют эффективно воздействовать на чувства людей и вызывать у них необходимую реакцию т.е. желаемый коммуникативный эффект. Французские фразеологизмы общественно- политического текста обычно переводятся по возможности сходными фразеологическими единствами с учетом их употребительности и естественности в русских текстах того же жанра. Например: regime режим. Régime politique- политический режим , régime sec- сухой закон , régime du bon plaisir- деспотизм . Во французском языке есть целый ряд единиц со стержневым словом arme - оружие. Некоторые из них уже переосмыслены настолько, что потеряли связь с опорным словом. Например: faire ses armes - приобрести опыт, passer l ’ arme à gauche - выйти в отставку, глагол faire - faire les frais - нести расходы, donner carte blanche – предоставить полную свободу действий. Однако, при многозначности фразеологической единицы эквивалент подбирается по контексту, например: La police est sur les dents , et a rrete à tort et à travers toute personne collant des affiches antigouvernementales - Полиция сбилась с ног и хватает без разбору всякого, кто расклеивает антиправительственные листовки. А в случае, если единица не имеет словарного эквивалента, или эквивалент национально специфичен, то следует прибегать к помощи дословного перевода, так фраза qui langue a à Rome va будет переводиться язык доведет до Рима, вместо русского варианта язык до Киева доведет, т.к. он не всегда уместен. Также в ряде случаев используется объяснительный перевод (Cette politique tourne le dos à la coop é ration entre les peuples – Эта политика не создает условий для сотрудничества народов .) Подводя итоги исследований выше приведенных примеров, можно сказать, что при переводе фразеологических оборотов нужно учитывать, не только семантическое соответствие, но и контекст, время и место употребления.

2.5.2 Афоризмы

Афоризмы, как и фразеологизмы, являются частью ОПЛ. Это та часть лексики, на которую оказали наибольшее влияние культура и общество «Языковой афоризм - фраза, которая всем известна и поэтому в речи не творится заново, а извлекается из памяти» - такое определение дают Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров. К языковым афоризмам относятся:

1. Пословицы - краткие устные изречения, восходящие к фольклору

2. Поговорки, в отличие от пословиц, которые содержат в обобщенном виде народную мудрость, для выражения эмоций и оживления речи, им присущ скорее конкретный и частный смысл

3. Крылатые слова - краткие цитаты, вошедшие в речь и литературных источников, изречения исторических лиц: «Всерьёз и надолго», «Apresnousledeluge.»

4. Призывы, девизы, лозунги, которые выражают определенные философские, социальные и политические воэзрения Афоризмы представляют собой знаки определённых ситуаций. отношения между вещами и свойства вещей. Всё многообразие. Всю многопредметность афоризмов можно рассматривать как разные способы выражения ситуаций в зависимости от культуры. Условий, специфики жизни того или иного народа. «Libert é , Egalit é, Fraternit é » - «Свобода, равенство и братство.»

2.5.3 Реалии

Реалии - это название присущих только определенным нациям и народам предметов материальной культуры, фактов истории. государственных институтов, имена национальных фольклорных героев. По определению Скворцова М.И., термином «реалии» обозначаются бытовые и специфические национальные слова и обороты, не имеющие эквивалентов в быту, следовательно, и на языках других стран. Безэквивалентными являются слова, служащие для выражения понятий, которые отсутствуют в иной культуре и, как правило, не переводятся на другой язык одним словом, не имеют эквивалентов за пределами языка, которому они принадлежат. Безэквивалентная лексика сравнительно легко опознаётся при сопоставлении языков, ибо в ней нагляднее всего проявляется специфика расчленения действительности данным языком.

Например: LeLuxembourg - Люксембургский дворец, где заседает Сенат,

L’Elysee - Елисейский дворец, где находится канцелярия президента французской республики,

LaBastille - тюрьма в Париже, была разрушена во время Великой Французской революции,

HLM- муниципальный дом с умеренной квартирной платой.

L’HotelMatignon- канцелярия, Матиньонский дворец.

LeQuaidesOrfevres – Уголовная полиция

LePalaisBourbon – Бурбонский дворец, национальное собрание.

Таким образом можно сказать, что фразеологизмы, афоризмы и реалии французского языка могут передаваться пословно (r é gime sec - сухой закон ), эквивалентами, подходящими по смыслу, но дающими иной образ (Bouche de miel , Coeur de fiel .-Мякго стелит, да жестко спать ), описательным переводом (Pour un point Martin perdit son ^ ane . – из-за пустяка Мартен потерял осла. ), эквивалентным по смыслу, но имеющим другую лексический состав (faire les frais – нести расходы ), а также свободным словосочетанием или одним словом (r é gime du bon plaisir - деспотизм, Couper la parole – прервать ), метонимией (l ’ Hexagone - Франция ) или сокращением (L ’ Int é rieur – Министерство внутренних дел ).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги, можно сказать, что при исследовании особенностей перевода общественно- политической лексики существует проблема необходимости учета специфических особенностей менталитета носителей языка, т.к. общественно-политическая лексика является основным фоном экономической, политической и социальной сфер жизни.

При использовании ОПЛ важен учет и анализ страноведческих знаний, некоторых особенностей перевода, и, конечно же, свой высокий лексический уровень, т.к. семантические изменения, являющиеся результатом языкового контакта рассматриваются как на уровне лексического значения слова, так и его семантической структуры в рамках межкультурной коммуникации французского языка. В результате проведенного исследования мы можем сделать следующие выводы:

1. Ядро ОПЛ и её периферия - явления сложные, и границы периферии ОПЛ достаточно условны. 2. ОПЛ является одной из областей максимальной концентрации национально - окрашенной лексики, демонстрирующей особенности народа - носителя языка. В ОПЛ отражаются особенности государственного строя, социально политическая структура общества, его история. В приложении мы предлагаем два текста общественно-политического характера из газеты LeFigaro(2006, 24 aout. – P18) и предлагаем их перевод на русский язык, чтобы проследить особенности перевода общественно-политической лексики.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Гак В.Г., Григорьев Б.Б. Теория и практика перевода. Французский язык М.: Интердиалект+, 1999

2. Горшкова В.Е., Горшкова М.А. Курс специализации переводчиков французского языка. Современная макроэкономика, М.: ВОСТОК – ЗАПАД, 2005

3. Лотте Д. С., Основы построения научно-технической и др. терминологии. Вопросы теории и методики, М., 1961

4. Мурадова Л.А. Семантико-функциональная характеристика общественно-политической лексики современного французского языка. М.:Наука,1986

5. Понятин Э.Ю. Франция на рубеже тысячелетий.- М.: ВОСТОК –ЗАПАД,2006

6. Реформатский А. А., Что такое термин и терминология, М., 1959

7. Трофимова С.В. Общественно-политический перевод и его специфика. О.: ГО ВПО ОГУ, 2005

8. Arouh Haim, Mercou Thierry, Le Pole Commercial et Comptable des Bep Paris: Bertrand - Lacoste, 2001

9. Audits de modernization: Matignon promet la transparence // Le Figaro, - 2006, 24 aout. – P18

10. La Lituanie annoncera une date d’entrée dans l’euro en septembre // Le Figaro, - 2006, 24 aout. – P18

ПРИЛОЖЕНИЕ

Audits de modernization: Matignon promet la transparence

Réforme de l’ Etat! Réagissant à des articles parus dans les quotidiens Les Echos et Le Parisien accusant le gouvernement d’étouffer les conclusions des audits de modernisation, Matignon a indiqué hier que tous les rapports lancés depuis fin 2005 pour passer au crible les dépenses publiques seraient publiés dans le courant de l’automne.

«Le principe de transparence est au coeur de cette démarche», affirme Matignon, qui ajoute que certains rapports «nécessitent néanmoins des travaux complémentaires et des échanges avec les services conсernés». Une dizaine de rapports n’ont pas encore été rendus publics alors qu’ils auraient du l’etre. De là à conclure à l’opacité de cette démarche…

Le rapport consacré à la télédéclaration des impots a été publié sans retard en début d’année alors meme que ses auteurs formulaient de vives critiques à l’encontre des décisions prises sur ce sujet par le minister délégué au Budget.

Финансовый аудит модернизации: Матиньонский дворец обещает прозрачность

Государственная реформа! Отвечая вчера на статьи, появившиеся в «LesEchos» и «LeParisien», которые обвиняли правительство в том, что оно пытается заглушить полученные выводы финансового аудита модернизации, канцелярия отметила, что отчеты, которые были предоставлены с конца 2005 года, чтобы проследить общественные расходы, будут опубликованы в течении осени.

«Принцип прозрачности находится в самом сердце этого пути», подтвердил Матиньонский дворец, и добавил, что некоторые отчеты «однако, нуждаются дополнительной обработке обмене данных с заинтересованными службами». Десятки отчетов еще пока не были изданы публично, в то время как должны были бы быть. Нужно уходить от непрозрачности этого пути...

Отчет, посвященный теледекларации налогов, был без опозданий опубликован в начале года, в тоже время как сформировались критические взгляды на те решения, что были приняты министром финансов по этому проекту.

La Lituanie annoncera une date d’entrée dans l’euro en septembre

Monnaie. La Lituanie, qui n’a pas pu adherer à la monnaie unique européenne dés 1 janvier 2007 comme elle le souhaitai, annoncera le mois prochain une nouvelle date cible de son entrée dans la zone euro, a annoncé hier son premier ministre, Gediminas Kirkilas.

«L’introduction de l’euro est un processus sérieux et doit etre planifié soigneusement afin de ne pas changer une nouvelle fois de date et de permettre à la population et au monde d’affaires de s’y preparer convenablement», a-t-il déclaré à la presse.

Le premier ministre, Kirkilas avait déclaré en juin que la Lituanie pourrait etre prete à adopter l’euro en 20-09-2010. Le taux d’inflation trop élevé du pays a été l’obstacle à l’adhesion du pays à la monnaie unique dés 2007.

В сентябре Литва объявит дату вхождения евро.

Деньги. Литва, у которой не получилось войти в единое денежное пространство с 1 января 2007, сообщит в будущем месяце новую установленную дату вхождения в зону евро, как заявил вчера премьер - министр Жедиминас Киркилас.

«Введение евро – это процесс серьезный, который должен быть тщательно спланирован для того, чтобы не приходилось еще раз менять дату, и чтобы позволить населению и всему деловому миру надлежащим образом подготовиться», заявил он прессе.

В июне премьер-министр Киркилас заявлял, что Литва может быть готовой принять евро в 2009-2010годах. Слишком высокий уровень инфляции был препятствием стране для вхождения в зону евро.

Общественно-политическая лексика (ОПЛ) - это часть лексической системы языка, в которой особенно наглядно отражены социальная структура общества, мировоззренческие установки носителей языка, способы организации общественной жизни страны, в которой функционирует язык, а также других стран. Функционирование и развитие этой подсистемы иногда прямо, а чаще опосредованно отражают широкий спектр общественных процессов. В некоторые периоды жизни общества здесь в исторически короткие промежутки времени происходят такие изменения, которые в других лексико-семантических подсистемах растягиваются на столетия. Но даже в относительно стабильные периоды жизни социума общественно-политическая лексика постоянно развивается и обновляется .

Большие дискуссии вызывает вопрос о взаимоотношении общественно-политической лексики и общественно-политической терминологии (ОПТ), к определенную границ последней также существует разные подходы. Мы разделяем точку зрения Т.Б. Крючковой, которая считает, что ОПТ- это часть терминологии общественных наук, обладающая свойством идеологизированности. При этом под идеологизированностью понимается отражение идеологических взглядов носителей языка в семантике лексических единиц (Schmidt 1969, Крючкова 1982, Децко 1986). Исходя из такого понимания ОПТ, мы, вслед за В.В. Акуленко, Э.А.Войцеховской, Т.Б. Крючковой и Л.А. Мурадовой, считаем, что ОПЛ и ОПТ - это две самостоятельные подсистемы, включающие определенное число лексических единиц, совпадающих в плане выражения, но существенно отличающихся друг от друга, как в семантике, так и функционально. Кроме того, каждая из этих подсистем содержит большое число лексических единиц, не совпадающих ни в плане выражения, ни в плане содержания.

К ОПЛ кроме наиболее употребительной части ОПТ (в том виде, в котором она функционирует вне узко профессиональной сферы общения), относятся названия различных государственных, партийных и других общественных организаций и учреждений, социальных институтов и т.п., наименования социальных реалий и явлений общественной жизни разных стран, а также политические жаргонизмы .

От другой общеупотребительной лексики ОПЛ отличается тем, что она чрезвычайно тесно связана с социальной жизнью носителей языка, а также таким феноменом, как идеология. Следует отметить, однако, что у элементов, принадлежащих к разным подсистемам ОПЛ, эта связь носит различный характер. Так, ОПЛ терминологического происхождения так же идеологизирована, как соответствующие единицы ОПТ. Названия организаций и т.п. - это обозначения номенклатурного типа, которые выполняют сугубо референциальную функцию. Безусловно, нельзя утверждать, что в этих названиях непосредственно отражаются идеологические взгляды носителей языка. Но они обозначают реалии, важные для общественной жизни, часто в них репрезентируются особенности социального устройства, присущие разным общественно-экономическим формациям, поэтому некоторые из этих наименований могут отказаться идеологически значимыми и будут неодинаково оцениваться сторонниками разных идеологических взглядов .

Исследование общественно-политической лексики представляет большой лингвистический интерес. В связи с возросшей ролью к исследованию политической коммуникации, к анализу закономерностей коммуникативной деятельности, в настоящее время возрастает внимание к изучению политической лексики. Несмотря на большое количество трудов, разнообразие тематик и областей исследования общественно-политической лексики, ряд задач остается нерешенным. Так, установление временных рамок развития политического словаря, определение тематических границ, а также лексикографическое представление вербального политического пространства нуждаются в дальнейших разработках.

Как известно, лексический ярус является наиболее чувствительным к изменениям в языке. При этом процесс трансформации лексического пространства почти непрерывен, в чем и заключается связь языковой системы с другими сферами общественной жизни (политической, социально-экономической, государственной). Совершенно очевидно: чем интенсивнее изменения в политике, тем интенсивнее изменения лексики на каждом этапе ее развития. Именно в сфере политической лексики наблюдаются существенные изменения, обусловленные общественно-политическими процессами.

Общественная жизнь представлена многочисленными и взаимосвязанными сферами. Крупнейшие из них - экономическая, социальная, политическая и духовная. Каждая из этих сфер представляет собой определенную систему со своим типом организации и управления, со своими законами развития и традициями.

Особое место среди выше перечисленных сфер занимает политическая сфера, предназначением которой в отличие от экономической, социальной и духовной, а также всех других сфер является организация и осуществление государственного управления обществом в целом. Политическая сфера появилась с возникновением человеческого общества и будет в той или иной форме всегда сопутствовать его развитию. Её изучение даёт ключ к познанию и пониманию политических институтов, политических движений и самой политики. Определение понятия этой сферы, её сущности и характера имеет важнейшее значение для понимания природы политики и государства, позволяет выделить политику и политические отношения из всей суммы общественных отношений.

Играя важную роль в жизни общества, политическая сфера издавна в той или иной степени привлекает к себе внимание представителей различных общественных наук - экономической теории, права, социологии, психологии, а также эта сфера привлекает внимание и лингвистов. В частности - лингвистов-переводчиков .

Вопросы перевода, касающиеся этой разновидности материала, объединяются в особую группу благодаря общности ряда черт, характеризующих как общественно-политическую литературу, так и публицистику и ораторскую речь. Эти черты, прежде всего, связаны с пропагандистской либо агитационной установкой переводимого материала и выражаются в сочетании особенностей научного стиля (терминологии, книжно-письменных элементов в словаре и синтаксисе) с особенностями стиля художественной литературы (средствами образности и эмоциональной окраски, наличием слов из разнообразных слоев общего словарного состава языка и устно-разговорных синтаксических оборотов) .

Поскольку литература по общественно-политическим вопросам постоянно включает в себя элементы полемики, отчетливо отражает отношение автора к содержанию высказывания, его отношение к разбираемому вопросу и поскольку в публицистической статье на актуальную политическую тему могут ставиться и решаться важные проблемы общественной жизни, постольку нет необходимости и возможности слишком четко разграничивать научную литературу общественно-политического содержания и публицистику в широком смысле слова .

Перевод социально-политических и общественно-политических документов, или просто - общественно-политический перевод, является не менее сложным предметом приложения сил специалиста, чем высокохудожественный или перевод текста узкой специальной тематики. И в том и в другом случае переводчик сталкивается с обилием специфических терминов, и тут и там ему предоставляется право осуществить «художественный» перевод.

Ведь, зачастую, общественно-политический перевод не уступает по своей художественной и социально-значимой силе лучшим образцам литературных произведений. Во множестве случаев мы можем говорить о несравнимо высоком значении общественно-политического перевода как инструмента идеологии и пропаганды .

Во все времена и при любом общественно-политическом строе при любом правителе и государстве существовал огромный корпус политиков и идеологов, ориентированных на общественно-политическое воздействие как внутри самого государства, так и обращенных на внешнеполитическую арену. Таким образом, в случае осуществления общественно-политического перевода, личность переводчика невольно оказывается на самом острие социально-идеологической борьбы за умы граждан.

Общественно-политический перевод является высшей точкой, квинтэссенцией профессионального юридического перевода, поскольку затрагивает не просто интересы отдельных личностей и некоторых групп, он может служить инструментом влияния на целые нации и народы, а также на расстановку международных политических сил и государственную политику.

Главной задачей профессионального общественно-политического перевода является строгое соблюдение норм и правил политического этикета, знание и тонкое владение всем политическим инструментарием, включая специфическую политико-дипломатическую терминологию, приемы .

Тексты общественно-политического содержания, как и другие научные тексты, включают в том или ином количестве специальные термины, которые требуют от переводчика точности, однозначности в передаче. Но общественно-политической литературе присуща агитационно-пропагандистская направленность, страстность тона, полемичность, и специфика стиля заключается здесь в слиянии, с одной стороны, элементов научной речи и, с другой - различных средств эмоциональности и образности (как лексических, так и грамматических).

Перевод общественно-политической литературы - опыт многих поколений переводчиков. Публицистика и общественно политическая литература тесно связаны с жизнью общества.

В чем особенности перевода общественно-политической литературы?

Данный вид переводов отличается от перевода художественной литературы, где специалист вправе использовать приемы вольного перевода; и от перевода научной литературы, где на первое место выходит достоверность и соответствие каждой детали оригинала и получившегося текста.

Перевод общественно-политической литературы стоит как бы на стыке этих двух направлений и должен с максимальной достоверностью отражать каждый нюанс исходного текста: даты, события, решения, выводы и т.д., и, кроме того, передавать читателю ту эмоциональную окраску статьи, которая была задумана ее автором.

Именно поэтому, процесс перевода общественно-политической литературы достаточно сложен. Условно, его можно разделить на четыре этапа, каждый из которых одинаково важен для достижения поставленных целей: достоверности и нужной эмоциональной окраски статьи .

В первую очередь, переводчик знакомится с общей структурой текста и его основной идеей. На втором этапе перевода общественно-политической литературы специалист производит углубленный анализ: выделяет и анализирует словосочетания и группы слов, связанных по смыслу; определяет точное значение отдельных слов, которые могут менять свой смысл в определенном контексте и т.д. Третий уровень перевода - выражения текста исходного документа средствами совершенно другого языка. Причем на этом этапе очень важно передать и стилистическую, и смысловую и эмоциональную окраску публикации. Заключительный же этап перевода общественно-политической литературы - это конечная шлифовка полученного результата, когда специалист оценивает проведенную работу с точки зрения задач перевода и общего контекста всей публикации, корректируя при этом даже самые мелкие неточности .

Приведем пример перевода только одной фразы «Bus Death Strike». Человек, мало-мальски знакомый с английским языком скажет, что «Bus» - это «автобус», «Death» - это «смерть», а «Strike» - это «забастовка». Поэтому на первый взгляд перевод представляется полной бессмыслицей. Но, для опытного переводчика понятно, что совокупность дополнительной информации, почерпнутой из статьи, и характерная для англо-американских публицистических текстов невыраженность компонентов в результате дают такой перевод «Забастовка протеста лондонских автобусных кондукторов в связи с убийством кондуктора автобуса» .

И такие «трудности» встречаются практически в каждом тексте, да и не по одному разу. Поэтому, для того, чтобы правильно осуществлять перевод общественно-политической литературы необходимо впитать в себя опыт многих поколений переводчиков, которые на собственных пробах и ошибках пытались найти точное соответствие между нашими самобытными культурами.

Между задачами перевода общественно-политической и художественной литературы есть много точек соприкосновения именно в связи с той ролью, которую и здесь, и там играет конкретный образ, непосредственно основанный на использовании языковых категорий. Художественная литература, как искусство, ставит особые творческие задачи переводчику, но и литература общественно-политическая часто заставляет решать такие же переводческие задачи, т.е. наряду с точным воспроизведением терминологии требует также воссоздания индивидуально-стилистического своеобразия .

Библиотека
материалов

Введение…………………………………………………………………..4

Глава I. Язык как фактор политического воздействия………………………..17

1.1.Политизированность современного языка СМИ………………………….17

1.2. Роль и место языка в политике…………………………………………….22

Глава II. Содержание политической лексики…………………………………29

2.1. Границы понятия «политическая лексика»……………………………….29

2.2. Лексические средства языкового воздействия на массовое сознание…..31

Глава III. Особенности политического словаря казахстанских и российских СМИ………………………………………………………………………………34

Заключение……………………………………………………………………….49

Библиография…………………………………………………………………….53

Приложение 1. Политическая лексика…………………………………………57

Приложение 2. Политическая фразеология (устойчивые словосочетания)…60

Введение

Язык и политика – глубоко взаимосвязанные явления. Существует множество мнений различных исследователей относительно проблемы их взаимоотношений. Так, в своей работе «Политика и язык» В. Бергсдорф пишет о том, что «язык является политикой, а политика языком, поскольку власть не может покоиться только на физической и экономической силе, но требует и согласованности в действиях самих правящих классов» . По мнению Н. А. Ожеван, «язык – не только средство общения, но и разобщения. Не только средство самовыражения, но и средство манипулирования. Не только средство освобождения, но и порабощения языковыми стереотипами. Иначе говоря, язык неотделим от политики и властных отношений и только в этом контексте может быть понят адекватно» . Власть, осуществляемая политическими деятелями, во многом зависит от того, насколько профессионально ими используется язык, ведь язык - это тоже средство осуществления власти, её инструмент. Политик должен уметь выбирать нужные слова и выражения, чтобы донести до адресата свои мысли, свою политическую позицию. Нельзя не согласиться с мнением Р. Водак, которая утверждает, что «язык обретает власть только тогда, когда им пользуются люди, обладающие властью; сам по себе язык не имеет власти» .

Объектом нашего исследования является политическая лексика и фразеология русского языка (2006 – 2008 гг.).

Необходимо отметить также и то, что объектом изучения является политическая лексика и фразеология, единицы которой выражают политическую связанность вне зависимости от контекста.

Язык политики предназначен для политической коммуникации. И в этой связи О. И. Воробьёва, выделяя политический язык как самостоятельную языковую подсистему (путём анализа его лексического уровня), даже говорит о возможном появлении новой дисциплины –лингвополитологии, объектом которой он и будет являться. Е. И. Шейгал пишет о том, что язык политики «следует рассматривать как один из профессиональных подъязыков – вариантов общенационального языка» . Как отмечают некоторые исследователи, политический язык выполняет противоречивые функции, поскольку, с одной стороны, «язык политики, прежде всего, – язык власти, специальный язык для профессиональных целей» , а с другой стороны, язык политики «должен быть доступным для понимания (в соответствии с задачами пропаганды)» , это общепонятный язык публичной политической речи. Именно такое свойство данной подсистемы языка, как доступность, «позволяет некоторым исследователям отрицать существование языка политики» .

Исследуя язык политики, В. Дикманн говорит о таком его свойстве, как неопределённость, то есть он отмечает свойства как характерные для других лексико-семантических подсистем (расплывчатость значений, (абстрактность, сложность, нечёткость, относительность, многозначность), так и характерные только для общественно-политической лексики (идеологически обусловленная многозначность, которая детерминирована не контекстом, а политическими установками и целями).

В энциклопедическом словаре, посвященном науке политологии, отмечаются такие свойства языка политики, как «сообщение оценок до информации о фактах; предпочтение общих формулировок и абстракций изложению конкретных фактов; замена неудобных выражений условными или ничего не говорящими; использование языковых шаблонов и стереотипов; доминирование комментария над информацией» .

Специфика политического языка, по мнению Д. В. Ольшанского, «состоит в его назначении служить материализованной (устной или письменной) языковой формой фиксации политических идей и практики власти, в которых одновременно и обнаруживается и скрывается их подлинный смысл» [Ольшанский, с. 563]. Также им отмечается такое свойство политического языка, как аксиологичность (явная и скрытая), при этом «оценки доминируют над фактами» и осуществляется воздействие «на эмоции, а не на разум» . Следует отметить такое свойство языка политики, как чрезвычайная подвижность, мобильность, динамичность. Он очень быстро реагирует на любые изменения в обществе: появляются одни слова и выражения для обозначения новых политических реалий, исчезают из употребления другие и используются лишь как обозначения реалий прошлого, происходят изменения в семантике языковых единиц и т. д. Другим важнейшим свойством политического языка является его семантическая и стилистическая незамкнутость, что обусловливает проникновение в язык политики единиц из других общественных сфер, (общеупотребительность многих политических терминов и отсутствие чёткой стилистической закреплённости). Здесь мы согласимся с мнением О. И. Воробьёвой о том, что «политический язык шире понятия стиля» , и было бы неправильно считать его принадлежностью лишь публицистического стиля речи, но тем не менее основной сферой его функционирования является именно публицистический стиль.

Язык политики привлекал внимание исследователей издавна. Большая часть исследований посвящена описанию языка политики определённого периода времени (И. Ф. Протченко, Т. С. Коготкова, Н. А. Купина и др.) или отдельной сфере его функционирования: о лексике сферы международных отношений пишет Ф. П. Сергеев; культуре парламентской речи, языку публичных выступлений посвящены работы С. И. Виноградова, Е. Н. Ширяева, В. П. Даниленко, О. Л. Дмитриевой, Д. Ю. Гатина и др. Многие исследователи занимаются изучением отдельных слов и выражений, принадлежащих языку политики (М. У. Эткин, А. В. Зеленин, Г. Д. Удалых, Эр. Хан-Пира).

Существует ряд работ, посвященных изучению общественно-политической лексики тех или иных писателей, например Ю. А. Бельчиков изучал общественно-политическую лексику В. Г. Белинского , В. И. Акимова – общественно-политическую лексику в публицистике Н. П. Огарёва.

В связи с радикальными изменениями, произошедшими в нашем обществе в конце 80-х – начале 90-х гг. XX века, интерес к языку политики особенно возрос. Одним из объектов, привлекших внимание учёных, стала политическая метафора (А. Н. Баранов, Ю. Н. Караулов, Е. Г. Казакевич, А. П. Чудинов, И. М. Кобозева, Е. И. Чепанова и др.). Интенсивное развитие получили работы, посвященные проблемам политического дискурса (В. Н. Базылев, Е. И. Шейгал, О. А. Бурукина, В. И. Убийко, В. И. Шаховский и др.), который, как правило, изучается с точки зрения эффективности речевого воздействия в сфере массовой коммуникации.

Что касается лексикографии, связанной со сферой политики, то следует отметить, что существует два типа словарей: первый можно назвать словарями политики, которые ориентированы не столько на объяснение значений слов и выражений, сколько на разъяснение самого понятия, например: «Политический словарь» (1958), «Политология: Энциклопедический словарь» (1993), «Человек и общество: Краткий энциклопедический словарь-справочник (политология)» (1997), «Современная идеологическая борьба: Словарь» (1988), «Основы политологии. Краткий словарь терминов и понятий» (1993), Халипов В. Ф. Власть: Кратологический словарь (1997) и др. Второй тип словарей - это словари языка политики. Они по своей сути являются не энциклопедическими словарями, а толковыми. В центре внимания подобных лексикографических исследований находится именно значение слов и выражений.

Ещё в 20 – 30-е гг. XX века о создании специального словаря сферы политики, который был бы реализован с экспрессивно-оценочной точки зрения, говорили многие учёные, в том числе В. М. Жирмунский, Е. А. Поливанов, А. М. Селищев. О способах представления изучаемой лексико-семантической подсистемы писали А. Л. Голованевский, Т. Б. Крючкова и др.

Поскольку политическая жизнь общества меняется, не стоит на месте, словари такого типа нацелены на отражение динамических процессов в языке, и при описании словарями политического лексикона подразумевается наличие определённых хронологических рамок. В качестве примера можно привести «Словарь перестройки» (1992), в котором отмечаются слова и выражения, а также значения некоторых из них, ставшие новыми для русского языка, получившие актуализацию и т. д. В 1994 году вышла работа А. Н. Баранова и Ю. Н. Караулова «Словарь русских политических метафор», в котором описаны и классифицированы основные метафорические модели, свойственные политической жизни 1989 – 1991 гг. К словарям, описывающим язык политики, относится и «Идеологически-оценочный словарь русского языка XIX – начала XX веков» А. Л. Голованевского (1995). Существуют идеологические словари языка писателей, политиков (словарь М. Горького, словарь К. Маркса и Ф. Энгельса), в которых представлена лексика с идеологической оценкой. Значительное количество работ представляет собой переводные словари, посвященные общественно-политической лексике, в частности «Русско-английский словарь общественно-политической лексики» В. Родионовой и В. П. Филатова (1987), «Французско-русский и русско-французский словарь общественно-политической лексики средств массовой информации 90-х годов XX века» Т. М. Кумлевой и Ю. В. Кумлева (1999). Оригинальную модель англо-русского электронного словаря общественно-политической лексики, который обладает значительными преимуществами перед книжными изданиями, предлагают О. М. Карпова и С. А. Маник. Здесь следует сделать оговорку, что пока не существует словаря, который был бы полностью посвящен языку политики, хотя такого рода проекты существуют. Например, замысел создать «Краткий словарь политического языка» возник у В. В. Бакеркиной и Л. Л. Шестаковой . Тем не менее существуют словари, которые, отражая языковую динамику в целом, содержат множество единиц языка, являющихся принадлежностью политического лексикона, например, серия периодических словарей «Новое в русской лексике». Преимущество таких лексикографических работ заключается в том, что они, не являясь нормативными, приводят слова и выражения в том значении, употреблении и написании, в каком они встречались в печати, то есть дают очень ценный материал для изучения развития значений единиц языка. Одним из основных источников, используемых нами при описании языка политики, динамики развития составляющих его слов и выражений, является «Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца XX столетия» (2001).

В истории изучения политической лексики русского языка (в её широком понимании) лингвисты традиционно выделяют два периода:

1)20 – 30-е гг. XX века. Сюда относятся работы А. М. Селищева, П.А. Баранникова, С. И. Карцевского, Р. О. Якобсона, П. Я. Черных, Б. А. Успенского и других исследователей, изучавших язык революционной эпохи;

2) с начала 50-х годов, когда появляется собственно сам термин «общественно-политическая лексика» (далее ОПЛ). С этого времени ОПЛ изучается как особая лексическая подсистема, при анализе которой намечаются несколько подходов:

а) номинативный, или содержательно-тематический, то есть связанный с номинативным описанием ОПЛ (Ю. А. Бельчиков, С. Г. Капралова, А. А. Бурячок, Л. А. Мурадова, И. Ф. Протченко, В. М. Мельник, Н. М. Лейберова и др.);

б) коннотативный, или номинативно-оценочный, согласно которому критерием принадлежности к ОПЛ становится сема «идеологичности», а одним из важнейших компонентов значения единиц этой лексической подсистемы является оценка, которую они могут приобретать (А. Л. Голованевский, В. И. Говердовский, Т. Б. Крючкова);

в) функционально-стилистический (Г.Я. Солганик, В.Г. Костомаров, Ю. Д. Дешериев, Д. Я. Розенталь, Ю. А. Бельчиков, Н. А. Колосова и др.). Исследователи, придерживающиеся данного подхода, основной акцент делают на работе с текстом, поэтому в центре их внимания находятся вопросы, связанные с принадлежностью ОПЛ к определённому функциональному стилю. Большинство работ посвящено функционированию ОПЛ в публицистическом и официально-деловом стилях;

г) концептуальный подход, который стал очень активно развиваться в 90-е годы XX века в работах О. Г. Ревзиной, Л. А. Ждановой, О. И. Воробьёвой и др. При структурировании концептосферы (ментального пространства) современного политического дискурса разные исследователи делают различные акценты. Так, например, В. И. Убийко считает базовым в политике концепт «власть» , М. Р. Желтухина считает ключевым концепт «политик», так как «политик является основным действующим лицом в политической коммуникации, осуществляющим борьбу за власть» , как основные в политическом дискурсе выделяются концепты «власть» и «политик» в работах Е. И. Шейгал.

Язык политики интересовал и зарубежных исследователей, в частности В. Бергсдорфа, Г. Лассвелла, Г. Клауса, Т. Уэлдона. Немецкий языковед В. Шмидт ввёл в научный обиход понятие «идеологической связанности» (Ideologiegebundenheit) лексических единиц. Следует отметить, что отдельно взятые вышеуказанные подходы отражают лишь какие-то специфические черты данной лексической группы, и исследователи, как правило, остаются внутри избранного ими аспекта изучения ОПЛ, не выходя за его рамки. Для более разностороннего описания изучаемой нами политической лексики и фразеологии мы осветим в той или иной мере каждый из подходов: что мы относим к политической лексике и фразеологии и какие тематические подгруппы выделяются в этой лексико-семантической подсистеме (номинативный аспект), что такое политическая оценка и как она изменяется (коннотативный аспект), в каких стилях преимущественно функционирует политическая лексика и фразеология, какие стилистические изменения она претерпевает (функционально-стилистический аспект), каковы самые частотные концепты языка политики, на основе которых выстраиваются метафорические модели (концептуальный подход).

Некоторые исследователи, в частности, А. Дэвис, склонны разграничивать термины «язык политики» и «политический язык». Так, под первым термином им понимается «терминология и риторика политической деятельности, где политики выступают в своей профессиональной роли (подобно дискурсам других профессиональных сфер – религия, медицина, юстиция и пр.)», в то время как «политический язык» не является прерогативой профессиональных политиков или государственных чиновников; это ресурс, открытый для всех членов языкового сообщества, он связан со специфическим использованием общенародного языка как средства убеждения и контроля, или, иными словами, это язык, применяемый в манипулятивных целях» .

Мы склонны придерживаться точки зрения Е. И. Шейгал, считающей, что обозначаемые этими терминами понятия пересекаются друг с другом: «Язык политики в значительном числе случаев является одновременно и языком манипуляций, хотя и не сводится к нему целиком: определённые аспекты языка политики, в частности, референтные знаки, выполняют сугубо информативную функцию. В то же время, «политический язык» используется в целях манипуляций во многих других сферах общения – в бытовом, рекламном, педагогическом, религиозном общении» .

В силу того что два данных термина имеют значительную площадь пересечения, нами они будут использоваться как относительные синонимы. Чаще в работах встречается термин «язык политики», который носит условный характер и используется как при обозначении специального словаря политики, так и при изучении данного словаря с точки зрения прагматики, то есть его функционирования в речи. По мнению Е. И. Шейгал, «специфика политики, в отличие от ряда других сфер человеческой деятельности, заключается в её преимущественно дискурсивном характере: многие политические действия по своей природе являются речевыми действиями» . В этой связи мы будем использовать и термин «дискурс», который понимается нами в широком смысле, а именно как «связный текст в совокупности с экстралингвистическими – прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)» . Таким образом, соглашаясь с мнением В. Н. Базылева, отметим, что политический дискурс предстаёт «в качестве текста, речевой практики и языкового феномена» . Под политическим дискурсом нами понимается «связный, вербально выраженный текст (устный или письменный) в совокупности с прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами, взятый в событийном политическом аспекте, представляющий собой политическое действие, участвующий во взаимодействии политических деятелей и отражающий механизм их политического сознания» . Язык политики предстаёт как «структурированная совокупность знаков, образующих семиотическое пространство политического дискурса» . В политический дискурс нами включаются речевые акты, газетно-публицистические тексты, посвященные политике, официальные тексты на политическую тему, научно-политологические статьи.

Фразеология понимается нами в широком смысле, то есть к фразеологизмам мы относим не только идиоматические обороты, но и пословицы, поговорки, афоризмы, меткие, часто повторяемые устойчивые в смысле порядка слов выражения, обороты. В языке политики постоянно возникают устойчивые словосочетания, с высокой частотностью воспроизводимые в речи. Обращает на себя внимание тот факт, что «ни одно из несвободных сочетаний политического дискурса не имеет стопроцентной устойчивости. Даже в словосочетаниях с относительно высокой степенью фразеологической спаянности (вертикаль власти, холодная война) ни один из элементов не предсказывает другой на 100% . Соглашаясь с мнением Э. В. Колесниковой, отметим, что с общеязыковой точки зрения, подобные словосочетания, не имеющие стопроцентной устойчивости, нельзя считать устойчивыми, но «внутри политического дискурса всё-таки различная степень устойчивости присутствует... Внутри политического дискурса «холодная война» является устойчивым словосочетанием, поскольку слово «холодная» фактически не употребляется вне этого сочетания», предсказывая его почти на 100% [там же]. Такую устойчивость Э. В. Колесникова называет функциональной. (Политическая фразеология обладает своими специфическими признаками, что не позволяет относить её к собственно фразеологии. Одно из главных отличий заключается в том, что собственно фразеология антропоцентрична по своему характеру, а политическая идеологизированна. Политические фразеологизмы, по мнению В. Н. Цоллер, – это «такое порождение языка массовой коммуникации в его политико-публицистическом аспекте, где ему соответствует идея (классовая, политическая, национальная и др.)» . Собственно фразеология воспроизводится веками, связана с национальной и культурной картиной мира, в ней отражены какие-то непреходящие ценности, в ней чётко разделяется плохое и хорошее, в то время как политическая фразеология привязана к определённым отрезкам времени и в своём развитии может претерпевать смену оценки. Политические фразеологизмы быстро возникают в связи с их многократным использованием и так же быстро исчезают, теряя свою актуальность.

Основным критерием отнесения того или иного словосочетания к фразеологизму мы считаем регулярность, частотность его употребления в языке политики. Если словосочетание обладает тенденцией к повторяемости, то оно включается нами в состав фразеологизмов. Кроме того, широкое понимание фразеологии позволяет нам относить к классу фразеологизмов политические афоризмы (процесс пошёл; хотели как лучше, а получилось как всегда; больше социализма), которые довольно часто используются в языке политики, а также выражения, возникшие в результате трансформации внутри политического дискурса. В них политическая реальность выступает в качестве первичного референта (пойдёшь налево – придёшь направо, на власть надейся, но дрова на зиму запасай), и в отличие от общеязыковых фразеологических оборотов, выполняющих стилистическую функцию, политические фразеологизмы выполняют функцию семантическую.

Хотя язык политики был объектом пристального внимания на протяжении всего XX столетия, политическая лексика и фразеология русского языка все же недостаточно изучена. Это подтверждается хотя бы тем фактом, что ни в одном из известных нам исследований четко не определены границы данной лексико-семантической подсистемы. Однако анализ специфических особенностей политической лексики и фразеологии показывает, что данный пласт языковых единиц можно и нужно изучать как относительно самостоятельную лексико-семантическую подсистему языка.

Актуальность настоящего исследования связана также и с тем, что язык политики конца XX – начала ХХI века претерпел значительные изменения, вследствие чего возникла необходимость осветить и систематизировать процессы, характерные для политической лексики и фразеологии в данный период.

Цели исследования:

1) выделение собственно политической лексики и фразеологии в самостоятельную лексико-семантическую подсистему, её систематизация и описание;

2) выявление специфических особенностей политической лексики и фразеологии.

Поставленные цели предопределили такие задачи исследования :

рассмотреть трактовки понятия «политика» и показать его тесную взаимосвязь с понятиями «власть» и «идеология»;

определить статус политической лексики и фразеологии внутри социально-политической, её отличительные черты, состав;

выделить ядро и периферию политической лексики и фразеологии;

выработать критерий классификации политической лексики и фразеологии;

проанализировать динамические процессы, свойственные политической лексике и фразеологии, их причины и характер.

Источниками фактического материала исследования послужили прежде всего периодические печатные издания. В меньшей степени нами задействована телевизионная речь. При изучении словарного состава языка многими исследователями отдаётся предпочтение языку газеты, что вполне объяснимо – «на страницах газет раньше всего формируются и новые понятия, и новые слова, и новые выражения. Именно в языке газеты легко прослеживаются все малейшие изменения в семантике слова, в его стилистической окраске» .

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем теоретически осмыслена прагматическая направленность политического дискурса. В рамках исследования проведен анализ лексических и фразеологических элементов, сообщающих высказыванию политическую направленность.

Теоретическая значимость исследования состоит в описании единиц политического дискурса, определяющих его прагматическую направленность. Предлагаемый подход может способствовать дальнейшей разработке данной проблематики в лингвистических исследованиях.

Практическая значимость полученных результатов заключается в том, что наблюдения и обобщения, сделанные в процессе исследования, могут использоваться в курсах лексикологии, при разработке спецкурсов по политической лингвистике, стилистике.

Для решения поставленных в исследовании задач применяется описательный метод , представленный такими приемами, как отбор, обработка и интерпретация материала, элементы когнитивно-дискурсивного анализа, а также метод трансформации.

Структура работы. Исследование состоит из Введения, трех глав, Заключения и списка использованной литературы.

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость, ставятся цели, задачи, определяются методы, объект и предмет исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Язык как фактор политического воздействия» проводится обзор работ по проблематике исследования, описываются теоретические основания функционирования языка в политике, рассматриваются различные подходы к проблеме манипулятивного воздействия.

Во второй главе «Содержание политической лексики» определяются границы понятия «политическая лексика» и рассматриваются лексические средства языкового воздействия на массовое сознание.

В третьей главе «Особенности политического словаря казахстанских и российских СМИ» приводятся и подвергаются анализу выявленные единицы лексико-фразеологической подсистемы политического языка.

В Заключении подводятся итоги исследования, обобщаются практические результаты и определяются перспективы дальнейшего исследования.

Глава I. Язык как фактор политического воздействия

1.1. Политизированность современного языка СМИ

Все средства массовой информации в СССР были абсолютно идеологизированы, подвергались строжайшей партийной цензуре и обслуживали только и исключительно политические интересы советской власти.

У большинства государств, расположенных на территории постсоветского пространства, отсутствует государственная идеология, не сформирована национальная идея, но, с другой стороны, представлен достаточно широкий спектр политических воззрений, от крайне правых до крайне левых. При этом, как ни парадоксально на первый взгляд, ни одна политическая сила не имеет популярного органа массовой информации, так как у большинства партий и движений нет необходимых средств на «раскрутку» и поддержание своих СМИ, да, впрочем, и нет в этом острой нужды, ибо СМИ в массе своей абсолютно политизированы. Материалы, посвященные сиюминутным политическим вопросам, не составляет труда найти даже в таких изданиях, как женские журналы. Поэтому практически любая партия и движение находят «свои» газеты, журналы, телепрограммы и радиоэфиры на долговременной или кратковременной основе. Все это объясняется только одним: подавляющее большинство новых СМИ задумывалось и создавалось не как коммерческие предприятия (ибо подобного опыта раньше не существовало, да и сейчас информация не считается серьезным бизнесом), а как инструмент политического влияния, главное орудие формирования общественного мнения.

Таким образом, утратив тоталитарно-централизованную советскую схему организации, современные СМИ полностью сохранили политизированность, обслуживание в первую очередь политических интересов различных групп, как главную свою характеристику.

«Независимый орган массовой информации» – термин метафорический, так как в 99 процентах случаев он означает лишь одно – негосударственный.

Как мы уже говорили выше, на постсоветском пространстве нет опыта и, главное, социально-политических условий образования и существования подлинно независимых СМИ, то есть ни одно СМИ не обладает настолько крепкой финансовой базой, чтобы позволить себе независимую точку зрения, публикацию объективной и непредвзятой информации, равноудаленность от центров влияния.

Разгосударствление уже существовавших СМИ проходило по схеме акционирования и передачи акций «коллективу редакции». В результате контрольные пакеты через различного рода законные и полузаконные махинации переходили к ограниченной группе работников, как правило, старому руководству, которое тут же начинало искать финансового «покровителя». Дело в том, что сохранившиеся и по сей день схемы распространения и производства СМИ были рассчитаны на дотационную экономику издания или телерадиоканала, на заметное участие государственных структур в этом процессе (например, Минсвязи, почтовые отделения, транспортные предприятия). В эпоху централизованного тоталитаризма такое положение вещей мало кого беспокоило – ведь речь шла о формальном перекладывании средств из одного государственного кармана в другой.

После 1991 года ситуация резко изменилась – во-первых, ни одно СМИ, акционируясь, не сумело или не захотело приватизировать всю производственную линию, оставив за собой лишь редакционные площади, творческие коллективы, оборудование и товарный знак. В результате типографии, распространительские и транспортные организации, средства доставки эфирных сигналов образовали самостоятельные компании и стали практически монопольно диктовать цены на производство, распространение и доставку сигнала. Да и отношения между государством и СМИ перешли из сферы формальных в чисто коммерческие.

Все это поставило СМИ на грань выживания, и выжить смогли лишь те, кто начал, как и прежде, в советские времена, получать дотации. Просто сейчас изменился их источник: сегодня «независимые» СМИ получают дотации от частных лиц, политических объединений, государственных и негосударственных монополий и т.д. Причем чаще всего дотации оформляются через приобретение жертвователями контрольного или блокирующего пакета акций, а также через соучредительство.

Вновь создаваемые СМИ, как мы уже замечали выше, редко замысливаются своими создателями как коммерческое предприятие, сулящее прибыль. Как известно, нет правил без исключений. Из российских СМИ наиболее близко к понятию подлинной независимости подошло частное информационное агентство «Интерфакс», составляющее успешную конкуренцию такому государственному гиганту, как ИТАР-ТАСС. Оно создавалось, строило свою политику и развивалось как агентство, жестко ориентированное на получение прибыли от продажи информации. Однако, при видимом благополучии и ежегодном росте числа корпунктов и представительств в России и странах СНГ, «Интерфакс», тем не менее, связывается многими источниками с финансовыми и коммерческими структурами, близкими к администрации президента.

Таким образом, на сегодня в традиционно более важном и влиятельном – так называемом «центральном» информационном поле, кроме государственного блока СМИ, свыше 50 процентов акций принадлежит нескольким весьма влиятельным негосударственным, частным СМИ.

Ситуация в региональных СМИ почти в деталях копирует ситуацию со СМИ центральными, хотя, безусловно, содержит ряд региональных особенностей.

В силу того, что условия выживания СМИ в провинции были неизмеримо более жесткими, чем в центре, их зависимость от «дотаций» сильнее, а возможности избавиться от нее в обозримом будущем более эфемерны.

Поскольку в провинциях и финансовый, и промышленный, и торговый капитал более зависимы от официальных властей, в первую очередь от губернаторов и глав автономных республик, то в большинстве случаев СМИ получают финансовую подпитку именно от власти. Очень распространена смешанная форма владения СМИ по схеме: частный капитал плюс администрация, выступающие в качестве соучредителей.

Из-за постоянно ухудшающегося экономического положения населения в регионах центральные издания потеряли свое былое влияние там, дороговизна подписки вызвала резкое сокращение их тиражей. Существуют примеры, когда в целых областях с населением в несколько миллионов человек некогда весьма популярная газета выписывается в количестве 600 – 1000 экземпляров. Кроме того, в силу своей крайней политизированности и удаленности проблематики от интересов провинциальной аудитории, центральные СМИ утратили ее доверие и былой авторитет, когда выступление центральных СМИ в защиту читателя или зрителя означало, как правило, решение проблемы.

Все это привело к необыкновенному росту влияния на аудиторию местных СМИ, в особенности печатных. Именно исходя из данного феномена, локальные администрации и стараются подчинить себе как можно больше СМИ.

Безусловно, в столь кратком обзоре мы лишь коснулись главных особенностей состояния современных СМИ.

Необходимо осветить еще одну сторону проблемы: для подавляющего большинства постсоветских стран на сегодняшний день характерна ситуация, когда население в гораздо меньшей степени задействовано в политических реформах по сравнению с элитами.

Высокая степень аполитичности казахстанского населения на современном этапе развития по-прежнему сохраняется. Скорее всего, такое положение обусловлено в первую очередь тем, что на сегодняшний день демократические ценности, признаваемые в принципе, пока еще не воспринимаются массовым сознанием в качестве реального инструмента решения стоящих перед обществом проблем. В то же время, нельзя не отметить наметившейся тенденции определенного изменения общественного мнения. Активизация политического процесса в последние годы, связанная с проведениями выборов на разных уровнях не могла не найти отклика в общественном мнении.

Так, прошедшие выборы в маслихаты 2003 г. и выборы в Мажилис Парламента РК в 2004 г. продемонстрировали средний уровень явки избирателей, что говорит о небольшом повышении активности электората. На выборах в маслихаты и Мажилис явка составляла около 56% от всего электората. Это может свидетельствовать об успешности информационных ресурсов партий и об определенном росте политического сознания населения, его неудовлетворенности некоторыми моментами развития политической системы страны.

Однако данное незначительное повышение политической активности населения, скорее всего, носит временный характер. В нынешних условиях граждане не верят в возможность своего влияния на политические события через участие в том или ином политическом объединении и на выборах.

Таким образом, как показали прошедшие выборы, у значительной части казахстанцев присутствует пассивный интерес к политике. Это во многом связано с тем, что в общественном мнении политика мало связана с повседневной жизнью. Большинство граждан не верят в возможность своего влияния на политические события через участие в том или ином политическом объединении и на выборах. В результате партийная деятельность и политика в целом превратилась в занятие преимущественно самой политической элиты, а также политических партий и общественно-политических организаций.

Такая дистанцированность основной части населения и политической элиты сохраняется уже на протяжении нескольких последних лет, что подтверждается прошедшими избирательными кампаниями.

Тем не менее, как продемонстрировали прошедшие выборы в период избирательного процесса уровень участия населения в политической жизни постепенно повышается. Это обусловлено рядом объективных причин, среди которых основное место занимают динамичные и широкомасштабные PR-кампании политических партий, которые на определенное время существенно активизируют политические процессы в стране.

1.2. Роль и место языка в политике

Информационные технологии за последнее время преобразили облик современного мира. Средства и каналы доставки сведений, созданные на основе компьютерных и межспутниковых систем связи, совершили революцию в человеческом общении. Формируемые на их основе потоки сообщений создали информационную сферу, которая превратилась в самостоятельную область жизни со своими институтами, нормами, устойчивыми отношениями и связями. В этой динамично изменяющейся информационной среде политические деятели выстраивают новые отношения, формируют новый стиль общения с властью. Государственные структуры начинают осваивать технологии пиар-коммуникаций, политической рекламы и другие методы общения с гражданским обществом. Характерным показателем возникновения новых политических практик и отношений в сфере власти служат политические коммуникации.

Как показывает мировой опыт, развитие политических коммуникаций неразрывно связано с усложнением способов организации политического дискурса. Теоретические основы политической коммуникативистики как науки, изучающей природу и строение информационно-политической сферы общественной жизни, тенденции развития публичных и непубличных контактов, заложили естественнонаучные исследования Н. Винера, К. Шеннона, У. Уивера, философские, социологические и лингвистические изыскания Дж. Гэлбрейта, Т. Парсонса, Д. Рисмена, Д. Белла, Г. Блумера, М. Бубера, Т. Ньюкомба, А.Моля, А. Турена, Ю. Хабермаса, Н. Лумана, Ф. де Соссюра, Р. Якобсона, А. Тоффлера и многих других теоретиков, работающих в области изучения этой междисциплинарной проблемы. Г. Лассуэл, Р. Брэддок, С. Липсет, У. Липпман, П. Лазерсфельд, Р. Парк, Г. Маклюэн стоят у истоков политической коммуникативистики. Начало изучению этой тематики было положено в 20-е годы прошлого столетия. Следует особо подчеркнуть внутреннюю противоречивость политической коммуникативистики, становление которой происходило на стыке естественных и гуманитарных наук.

Главной задачей языка, как известно, является создание, хранение и передача информации, осуществление процесса коммуникации и обеспечения связи поколений, а, следовательно, прогресса человечества. Язык – это и орудие мышления, и средство общения. Язык принадлежит человеку и подчиняется ему. Он рассматривается людьми как данность, как нечто естественное, что становится собственностью каждого из нас по мере овладения в процессе онтогенеза. По определению Р.М.Блакара, «мы реально живем и действуем внутри мира языка» .

Неоценима роль языка в общественной жизни: «большинство из того, что происходит в социальной сфере, опосредуется языком». В идеале язык призван обеспечивать естественный бесконфликтный общественный прогресс, поддерживаемый успешной коммуникацией. По теории Аристотеля, само государство возникло как «некое общение», общение ради удовлетворения общих интересов, или «человеческое общение в наиболее совершенной его форме, дающей людям полную возможность жить согласно их стремлениям...» . Благодаря языку человек является существом общественным, а согласно Аристотелю, существом политическим и способным управлять во имя некоего «высшего блага», которое, в свою очередь, «относится к ведению важнейшей науки, т.е. науки, которая главным образом управляет». Аристотель говорит здесь о «науке о государстве, или политике», которая обязана своим возникновением как социального явления общению, а, следовательно, языку .

Существование тесной связи и взаимозависимости языка и политики является одной из актуальных тем научных работ не только в области политологии, социологии и философии, но и лингвистических исследований.

В основе сопоставимости политики и языка лежит их генетическая общность: и язык, и политика – явления общественные, они возникли и изменяются вместе с появлением и развитием человеческого общества. История показывает, что язык является одним из важнейших факторов осуществления политики, порождающим ее и, в то же время, подчиняющимся ей. Язык был и остается инструментом власти, на котором, по словам Р.М.Блакара, «играет тот, кто им пользуется» .

Политика как наиболее всеобъемлющее социальное явление, управляющее основными сферами жизни, характеризуется стремлением к единению государства и общества. Реализуется данная установка в подавляющем большинстве случаев при помощи языкового общения как наиболее действенного средства, имеющегося в распоряжении политической власти. А.А.Леонтьев подчеркивает: «...общение посредством языка есть наиболее прямой, наиболее действенный путь к преобразованию сознания. Через значение слов (и других языковых знаков) мы можем воздействовать на предметное значение слова, т.е. на то, как человек осознает предмет и явление в действительности...» . Именно «преобразование сознания» людей, общества в целом путем изменения глубинных концептуальных конструкций, или «модели мира», манипуляция сознанием является залогом успешной политики. Язык выступает проводником идеологических концепций, необходимых государству для поддержания и обоснования своего существования на определенном этапе развития общества. Нередко в политике слово заменяет дело; существует даже точка зрения, что кризисная политика характеризуется обилием слов. В целом любое политическое действие сопровождается действием языковым, адресатом которого выступает прежде всего общество. Оно направлено на осуществление конкретной прагматической задачи: поворот общественного сознания в необходимом власти направлении, оправдывающем данное действие.

В процессе достижения собственных задач политика использует все доступные языковые средства. В частности, одним из важнейших факторов выступает выбор слов и выражений, приобретающий характер политического действия. P.M. Блакар отмечает в этой связи: «Причина того, что выбор слова или фразы представляет средство или инструмент власти, состоит в том, что одно и то же явление может быть выражено несколькими синонимическими способами..., подчас в очень тонких различиях между так называемыми синонимическими выражениями заключен один из наиболее важных инструментов отправителя» .

Виртуозное владение языком, способность превратить слово в орудие является одним из необходимых качеств профессионального политика, будь то рядовой депутат или политический лидер. Политику делают политики, а политиков делает слово. Недаром Аристотель отмечал красноречие как одно из наиболее почитаемых умений в государстве, наряду с умениями в военоначалии и хозяйствовании , а В.И. Даль определял политика как человека скрытного и хитрого, умеющего наклонять дела в свою пользу, кстати молвить и вовремя смолчать . В современном мире, как никогда раньше, деятельность политика ассоциируется прежде всего с вербальной деятельностью. Отвечая на вопрос, почему именно вербальная деятельность становится определяющей в работе политика, А.В. Глухова отмечает: «Если трактовать политику как использование властных механизмов для достижения определенных целей, то очевидно, что такая деятельность предполагает наличие у субъектов политических действий согласия по поводу ряда общих понятий, основных терминов, при помощи которых они объясняются между собой и с населением, описывается окружающая их реальность» .

Действительно, вербальная деятельность как одно из условий профессионального успеха политика определяется необходимостью постоянного общения как в рамках политических институтов, так и в процессе массовой коммуникации.

К сожалению, виртуозная ориентация в мире языка далеко не всегда предполагает владение политиком нормами литературного языка. Язык политиков очень разнообразен и зависим от занимаемой должности или позиции, уровня развития и других личностных и профессиональных факторов. Часто политическая деятельность становится плодородной почвой для тех, кто «за словом в карман не лезет», а грамотность далеко не всегда играет позитивную роль в образе политика, ср., например, язык современных российских политиков Е.Гайдара и В.Черномырдина. Между тем, независимо от уровня владения языком, политические деятели преследуют единую цель, подчиненную цели политики в целом, а именно манипуляцию, влияние на сознание, преобразование мышления. Д. Гревер подчеркивает, что именно благодаря вербальной деятельности политиков в итоге создается «иной чувственный и концептуальный мир – гипотетический образ реальности, – который может ограничить умственные горизонты их аудитории и, тем самым, изменить ход истории» .

Преобразование мышления людей в определенном направлении является основной целью политиков, которые в процессе политической коммуникации реализуют данную прагматическую установку, преследуя в конечном итоге цель поддержания собственного статуса, удержания власти.

Следуя Д. Греверу, С.Д. Ушакин выделяет три типа политической вербальной деятельности и, соответственно, три типа политиков в зависимости от особенностей их речи:

1. риторика государственного деятеля;

2. риторика демагога;

3. риторика харизматического лидера.

Государственный деятель (1) апеллирует к рациональным и оценочным качествам публики. В основе успеха этого вида речевой деятельности заложено стремление слушателя найти рациональное объяснение текущим процессам и проводимой политике. Крайним вариантом подобного рода вербальной деятельности может стать «навешивание политических ярлыков», призванное выполнять функцию классификации и упорядочения в видении социального мира.

Риторика демагога (2), согласно Д. Греверу, не имеет четко очерченных рамок в силу своей «принципиальной беспринципности». Единственной целью здесь выступает овладение вниманием электората и для этого используются все возможные и доступные способы (поэтому речь политика-демагога может включать как высокопарные высказывания, так и сниженный стиль). Доминантой данного типа вербальной деятельности является апелляция к эмоциям, чувствам, носящим нерассудочный характер.

Речь харизматического лидера (З) представляет собой, с точки зрения Д. Гревера, наиболее интересный тип вербальной деятельности. Политик при этом делает ставку на чувства, свойственные большому количеству людей, которые в силу различных причин либо не могут, либо не хотят обнародовать их: ср. риторику Муссолини, Гитлера, использование ярких выражений, идей типа «национальный позор», «великий народ – великая страна» и т.п. .

Как правило, в чистом виде ни один из вышеуказанных типов не проявляется, но имеются доминирующие черты того или иного типа вербальной деятельности, проявляющиеся в процессе политической коммуникации. Так, в определенных ситуациях риторика государственного деятеля может приобретать и черты демагога (выборы), и черты харизматического лидера (изменение политического статуса). Политика как таковая реализуется только в единстве всех типов речи политических деятелей, детерминантой при этом выступает язык, проникающий во все сферы и уровни власти.

Использование силы языкового воздействия, языковые манипуляции способны не только сформировать необходимые политику, а, следовательно, государству, взгляды и «матрицы восприятия», но полностью изменить поведение личности, ее сознательную и бессознательную ориентацию в мире.

Очевидность того, что язык в политике играет если не главную, то одну из важнейших ролей, привлекло к политике внимание лингвистов. Сферой интересов, в частности, прагматики стала идентичность, совпадение языкового и политического действий, а также способы и методы «политико-языкового» воздействия. Отношение к месту языка в политике наиболее удачно сформулировал один из основоположников немецкого политического языкознания В. Дикманн, согласно которому политика – это и есть язык, языковые отношения.

Однако точку зрения о превалирующей роли языка в политике разделяют не все ученые-лингвисты. Мнение В.Дикманна представляется им во многом гиперболичным, так как без языка ставится под сомнение существование не только политики, но и социально-общественной жизни как таковой. В этой связи справедливо замечание Х.Й.Херингера о том, что политическая деятельность лишь реализуется с помощью языка. Г.Люббе рассматривает языковое влияние лишь как специфический случай политического действия и уделяет большее внимание неязыковым факторам в политике, не отрицая, однако, управляющей функции языка, которая может быть определена как «замена силовых методов в политике».

В этой связи возникает вопрос о том, как определить границу языковых отношений в политике и отделить их от политических, о том, насколько язык влиятелен в политике и как политика определяет его функционирование в собственных масштабах.

Глава II . Содержание политической лексики

2.1. Границы понятия «политическая лексика»

В фокусе внимания политической лингвистики находится политическая лексика, изучением которой в 90-е годы занимались В.Н.Киселев, Н.А. Купина, В.И. Максимов, С.В.Молоков, А.Б. Новиков, Л.Г.Самотик. Явления политического дискурса рубежа XX -XXI вв. освещали В.Н.Базылев, Е.А.Земская, В.Г.Костомаров, Л.П.Крысин, А.К.Михальская, А.П.Чудинов, В.Н.Шапошников.

Прежде всего, конкретизируем понятие политической лексики. В лингвистической литературе встречаются разные подходы – от включения в нее политической терминологии до рассмотрения всего лексического многообразия письменной и устной речи на темы, так или иначе касающиеся политики. В данной работе под политической лексикой понимается комплекс тех лексических средств выражения политических взглядов и интересов, которые используются для коммуникации как между политиками, так и между политиками и народом, то есть совокупность политической терминологии и того лексического пласта, который Т.Б. Крючкова в своей монографии «Особенности формирования и развития общественно-политической лексики и терминологии» [ 37, 16] выделила как общественно-политическую лексику.

Какие требования предъявляет практика политического дискурса к политической лексике, определяемой вышеуказанным образом? Прежде всего, эта лексика должна быть понятна всем участникам глобального политического дискурса. Как следствие этого происходит процесс деспециализации политической терминологии, она становится общеизвестной (легитимность, демократизация, реформы, консервативный, либеральный, радикальный и др.). Вне зависимости от национальной, культурной, конфессиональной или иной социальной принадлежности участников дискурса употребление этой лексики не должно вызывать недоразумений, неоднозначного толкования явлений, неоднозначной их оценки и неадекватной эмоциональной реакции на них.

Полное устранение неоднозначности невозможно, но данная неоднозначность не должна приводить к неприязни, конфликтам и конфронтации. К сожалению, непонимание и игнорирование различий в понятийной системе часто приводит к серьезным политическим ошибкам, к провоцированию и разрастанию внутренних и международных конфликтов. Так попытка США и их союзников «осчастливить» народ Ирака, свергнув Саддама Хусейна и внедрив демократию, терпит провал в значительной степени из-за неустранимых противоречий между западным и восточным понятиями о принципах устройства государственной власти, нормах морали, справедливости и исторической закономерности развития двух разных цивилизаций.

А.П.Чудинов предлагает отграничить политическую лексику от политической терминологии, мотивируя это тем, что политическая терминология «не относится к общеупотребительному словарному фонду и используется только в научных и иных специальных текстах, ориентированных на специалистов по политологии. Политическая лексика – это тематическое объединение общеупотребительных слов, понятых абсолютному большинству граждан» . Исследователи выделяют следующие группы лексики современного политического языка: просторечную лексику, жаргонную лексику, иноязычную лексику, сложносокращенные слова.

2.2. Лексические средства языкового воздействия

на массовое сознание

Важнейшим аспектом политической лингвистики является прагматическая направленность языка политики и политической лексики как его элемента. Основной функцией современного языка политики является функция манипулятивная, то есть функция управления обществом, общественным мнением, навязывание политиками своей воли аудитории. Естественно, такая направленность языка политики породила специфический арсенал лексических средств языкового воздействия на массовое сознание: политические метафоры, ярлыки, клички, идеологические штампы и клише, политические эвфемизмы и дисфемизмы.

Приведем некоторые примеры, в которых общество дает характеристики героям: «Лыска» (он же «Картавый» – В.И.Ленин), «Крупа» – Н.К.Крупская, «Отец Усатой Конституции» – И.В.Сталин, Л.И.Брежнев – «бровеносец в потемках» и «Неолит Ильич с широкоэкранной грудью»; фамилия Ю.В.Андропова способствовала образованию предмета «андропология», переименованию Кремля в «Андрополь» и Ленинграда – в «Питекантроповск». Уже ушли в прошлое президиумные старики, из-за которых расстояние от Дома Союзов до Красной площади прозвали «трупопроводом». М.С.Горбачева называли «Горби», «Минеральный секретарь», его реформы – «безалкогольной борматухой»; остров Форос – «форосским сидением», появилось новообразование «Михал-Сергеевский Посад»; сама фамилия стала расшифровкой аббревиатуры: «Граждане! Обрадовались рано. Брежнева, Андропова, Черненко еще вспомните!». Б.Н.Ельцин дал повод для появления «новых» городов «Ельцинбург» и «Нижний Ельц», Э.Брынцалов превратился в «Маленького Брынца», партия В.В.Жириновского расшифровывается как «Люблю дурачить простых ребят». По телеканалам стал транслироваться «600-секундный Шурик» – А.Невзоров, фразу «упал – отжался» не выучил только ленивый.

Россия – страна интернациональная. Появился «Блин Клинтон» (он же «Клин Блинтон»), «Агдам Сухейн», «Соединенные Штаты Армении», «Федеративная Республика Грузия» – ФРГ.

Эта лексика, эмоционально-оценочная по своей природе, является одним из основных элементов языка политики, и именно она представляет собой основное препятствие на пути глобализации.

Кроме упомянутой, существуют и прочие проблемы межъязыковой коммуникации: а) вытеснение языков национальных меньшинств языком большинства, б) насильственное внедрение языка господствующей нации. Такой подход приводит к потере языкового богатства и фактическому уничтожению культуры языкового меньшинства, что, очевидно, только углубляет взаимное непонимание, неприятие и конфронтацию. К сожалению, приходится констатировать, что рецидивы такой языковой политики еще наблюдаются.

Среди особенностей лексики политического дискурса необходимо выделить:

трансформацию значений слов (шумиха, подоплека, трущобы – бывшие диалектизмы);

изменения в лексической сочетаемости (пространство – экономическое, культурное, образовательное, партия – политическая, «зеленых»);

усиление экспрессивной окраски (беспредел, разборки, отморозки, озвучить, наработки, крышует, наехать);

положительную или отрицательную окраску спорных лексем современного политического словаря (в разных контекстах их употребления – олигарх);

использование ярлыков, прозвищ (ельцинизм, «Казахгейт», Береза – Б.Березовский, Колобок, Кепка – Ю.Лужков, «чемолганизация властных структур», «Назар-бай»);

политические метафоры (вирус распада, паралич власти, парламентский кризис, информационные войны, архитектор казахстанского успеха и др.)

Руководители всех рангов и уровней постоянно появляются на экранах телевизоров, их голоса звучат в радиоэфире. Из-за важности суждений эти выступления многократно повторяются из программы в программу и воздействуют на языковую культуру рядовых граждан. Не каждый может оценить публичных деятелей с профессиональной точки зрения. Но даже поверхностный взгляд помогает улавливать разницу между такими политиками, как думающий и говорящий в медленном темпе В.В.Путин, Н.А.Назарбаев, автор многочисленных языковых «жемчужин» В.С.Черномырдин – «хотели как лучше, а получилось как всегда», «лучше водки хуже нет», «в харизме надо родиться», обращает на себя внимание яркий и самобытный ораторский талант В.В.Жириновского. В качестве отрицательного примера можно привести предвыборную кампанию 2005 года в Казахстане, когда большинство кандидатов в президенты вызывали негативное отношение к себе слишком агрессивным настроем, призывами к кардинальным переменам – «мы наш, мы новый мир построим». На их фоне простым избирателям более импонировал образ действующего президента Назарбаева Н.А., который не дает пустых обещаний и говорит понятно и конкретно.

Глава III . Особенности политического словаря

казахстанских и российских СМИ

В заимствовании русским языком иноязычных слов в разные эпохи отразилась история нашего народа: экономические, политические, культурные контакты с другими странами, военные столкновения накладывали свой отпечаток на развитие языка. Новые слова вливались в русский язык из других языков в результате экономических, политических и культурных связей русского народа с другими народами, в результате внедрения в жизнь русского народа реалий, новых для России, но уже имеющих названия в других языках. Русский язык в Казахстане, имеющий статус официального языка, – не исключение. Заимствования из английского языка, проникающие в русский язык сегодня, приживаются и в Казахстане. В данной главе предлагается классификация общественно-политической лексики, используемой различными источниками СМИ.

Номенклатурные наименования лиц:

премьер - министр («премьер-министр К.Масимов провел совещание по вопросам застройки Алматы» «Казахстанская правда», 22.01.2008.);

вице-спикер («…вице-спикер рассказал гостям о политической и экономической ситуации», «Казахстанская правда», 22.01.2008.);

ведомств, органов и т.п.

парламент («…на заседании парламента обсуждались этические нормы поведения отдельных государственных чиновников»; «Казахстанская правда», 27.05.2006.);

мажилис (Верхняя палата казахстанского парламента Мажилиса по международным делам представила заключение по проекту закона…» «Казахстанская правда», 22.03.2008)

Терминология электоральных и смежных технологий (политический маркетинг и т.д.):

баллотироваться («...кандидаты от партий «Отан», «Акжол», баллотируясь в президенты...»; «Костанайские новости»,15.11. 2006 (от «баллотировать», фр. ballotter, – решать вопрос о чьем-либо избрании подачей голосов; первоначально – посредством опускания в урну шаров, называемых баллами);

импичмент (…на повестке дня вопрос импичмента…, «Казахстанская правда», 2.04.2005), (импичмент – досрочное прекращение полномочий высшего государственного выборного чиновника);

инаугурация («После его инаугурации последовало затишье...»; «Казахстанская правда», 12.01.2007; инаугурация – торжественное вступление в должность);

лоббисты («Завоевывать верхнюю палату парламента уже активно ринулись представители политических партий, разного рода лоббисты.. .» «Казахстанская правда» 27.01.2007)

популизм («Все эти популистические идеи ни к чему не приведут…» телеканал «Хабар» из предвыборных выступлений.)

референдум («Прошел референдум по внесению изменений в Конституцию РК» «Костанайские новости» 2006);

электоральный («Одним из основных рейтингов является электоральный; хуже обстоит дело с электоральным антирейтингом»; «Перекресток», 28.04.2006);

Наименования политических партий, движений, идеологических течений и их членов (участников):

национал-сепаратистский («...одним из наиболее наглядных примеров формирования национал-сепаратистских устремлений на основе общественной организации может служить деятельность Международной черкесской ассоциации...»; «Литературная газета», 28 апреля – 1 мая 2001);

плюралисты («...что выберут наши плюралисты…»; «Литературная газета», 28 апреля – 1 мая 2001);

1. Политический жаргон:

кланово-олигархическая система («В.Путин получил очевидный мандат на демонтаж кланово-олигархической системы...»; );

мандат (« В.Путин получил очевидный мандат на демонтаж кланово-олигархической системы...» ; «Российская газета», 23.06.2000 );

олигарх («Осень олигарха»; «Некоторые наблюдатели уже успели назвать РСПП «профсоюзом олигархов»; «Нью-Йорк таймс» опасается, как бы, обжегшись на Гусинском, Путин не забыл о своем обещании уничтожить российских олигархов «как класс»; «Российская газета», 23.06.2000);

триколор («Если уж быть объективным, то семь лет – с 1993-го по 2000-й – против Конституции были триколор, двуглавый орел…»; «Литературная газета», 28 апреля – 1 мая 2001; триколор – жаргонное наименование трехцветного российского флага);

спикер («Спикер поблагодарил посла за весомый вклад в развитие дружественных отношений» «Казахстанская правда 17.01.2008»);

харизма («...его харизма способна привлечь к себе одновременно молодежь, работающее большинство и неравнодушных пенсионеров...»; «Наша газета» 2008);

Термины права:

легитимный («...до самого последнего момента опасались нелегитимных действий президента...»; «Разве роспуск КПСС был конституционен? Нет, но он был легитимен...»; «Новое время», № 40, 1993; слово «легитимный» буквально означает «законный», но используется в значении «поддерживаемый и понимаемый широкими народными массами»; в противном случае выражение «неконституционный, но легитимный» звучало бы оксюмороном);

экстрадировать, экстрадиция («Вопрос экстрадиции Р.Алиева – это вопрос времени» «Айкын» 12.01.2008.);

Правовой жаргон:

грин-кард («Плюнув на только что полученную долгожданную грин-кард (вид на жительство)...»; «Комсомольская правда», 26.04.2006);

прайвэси («Знаменитое «прайвэси», право на уединение и неприкосновенность..»; «Комсомольская правда» 26.04.2001);

Среди этих слов есть слова, являющиеся достаточно старыми заимствованиями, но актуализированные в последнее десятилетие ХХ века и приобретшие новые значения или оттенки значений. Слово олигарх , например, обозначает представителя крупного капитала, имеющего серьезное влияние на власть, политику и экономику страны. Ранее это слово не употреблялось за пределами работ по истории древнего мира, где обозначало каждого из соправителей древней Спарты в отдельности. Предположим, что употребляемое в последние годы в прессе слово олигарх , строго говоря, не является результатом развития дополнительного значения у слова олигарх , означающего спартанского правителя, а образовано от слова олигархия в словосочетании финансовая олигархия – политическое и экономическое господство кучки эксплуататоров-финансистов. Словосочетание это присутствовало почти в любом советском учебнике по новой истории, основам государства и права, политической экономии, однако в выделении специального слова для обозначения отдельного представителя финансовой олигархии не было нужды. Мы допускаем, что это слово могло встречаться в каких-нибудь специальных работах, но оно не было фактом общественного сознания. В последнее десятилетие ХХ века существование таких отдельных представителей финансовой олигархии стало значимым и заметным фактом и получило немедленное отражение в языке, прежде всего – в языке прессы.

Похожая ситуация и со словом электорат (народ как выборщики). В старых советских словарях иностранных слов эта лексема не зафиксирована, хотя слова электор (выборщик) и электоральный (выборный, избирательный) присутствуют уже в словаре Лехина и Петрова 1949 года. Легко предположить, что в каких-нибудь специальных работах однокоренное со словами электор и электоральный слово электорат встречалось уже тогда, но безусловным фактом остается то, что в активный словарный запас грамотных русскоговорящих людей оно вошло именно в девяностые годы двадцатого столетия, когда в России и странах постсоветского пространства стали проводиться реальные выборы и электоральная функция населения стала по-настоящему актуальной. Пример конкретного использования слова «электоральный»: «Одним из основных рейтингов является электоральный; хуже обстоит дело с электоральным антирейтингом...»; «Перекресток», 28.04.2006).

Именно в связи с заменой фиктивных советских выборов на реальную выборную систему, со становлением демократии в России и Казахстане актуализировались и приобрели новые значения, оттенки значений и новую сочетаемость и слова баллотироваться, рейтинг, популизм . В советское время было немыслимо говорить о рейтинге того или иного политика, т.к. советские политические деятели и политические деятели «братских» стран почитались почти как святые, а у святого не может быть рейтинга, политики же буржуазные воспринимались как враги, что тоже не предполагало наличия у них рейтинга. Нынешняя публичная состязательность политиков и их зависимость от избирателей (электората) сделали возможным сочетание слова рейтинг с именами конкретных политиков, актуализировали слово популизм и наполнили слово баллотироваться (выдвигать свою кандидатуру на выборах) реальным смыслом.

Характерным примером является, например, слово «президент». Вспомним, что М.С.Горбачев, еще на Съезде народных депутатов, поправил одного из выступающих, обратившегося к нему словами «господин президент», призвав к точности и объяснив, что «президент» – это другая должность, другая реалия и т.п. Заимствованное слово «президент» было актуальным как наименование иностранных политических и общественных реалий (например: «президент США», «президент Франции»). С тех пор ситуация изменилась, и экстралингвистические факторы сделали слово «президент» актуальным и для России и стран СНГ («Президент Российской Федерации», «Президент Татарстана», «Президент Республики Казахстан» и т.п.). Такую же судьбу имеют слова мэр (фр. maire), префект (лат. praefectus – начальник), префектура , муниципалитет . Если в начале восьмидесятых годов ХХ-го века председателя горисполкома, например, и называли в приватных разговорах мэром , то сегодня слово мэр стало официальным титулом главы исполнительной власти в некоторых городах России («мэр Москвы», «мэрия Москвы»). Впрочем, местами слово мэр сохранило свой сленговый оттенок: в некоторых городах России глава городской исполнительной власти носит титул «главы города», «председателя правительства города» и т.д., однако местные СМИ часто именуют его мэром, то ли задавая моду, то ли, напротив, следуя уже сложившейся. То же касается и, например, слова муниципалитет , которое часто употребляется в значении «орган исполнительной власти городского уровня», хотя официально эти органы, как правило, носят иные наименования: «администрация главы города», «мэрия», «правительство города», «городская администрация». Это же можно сказать и о слове референдум (всенародное голосование по какому-либо вопросу).

Слова премьер и спикер также заимствованы давно, но особое распространение в языке прессы получили в последние годы. Заметим, что в отличие от, например, слова президент , они не стали официальными номенклатурными наименованиями российских чиновников, но стали элементами общего словоупотребления. Премьером (премьер-министром) называют Председателя Правительства Российской Федерации. Словом спикер называют председателя Мажилиса (Верхняя палата Парламента в Казахстане).

Собственно, слово парламент также не является номенклатурным наименованием российского законодательного органа, но является общепринятым в прессе и в обыденной речи его обозначением.

Слова лоббист , лобби (от англ. lobby – кулуары) также встречаются в русском языке давно, но, как и упоминавшиеся выше, ранее не были актуальны для казахстанской и российской действительности и употреблялись только в научных работах и редких газетных фельетонах о западном парламентаризме. Сегодня лобби такая же часть казахстанской и российской действительности, как и парламент, а потому слова лобби , лоббисты стали частью активной лексики СМИ. Заметим, что значение этого слова несколько ушло от первоначального – агенты крупных банков и промышленных монополий, оказывающие в кулуарах влияние на парламентариев. Сегодня под термином лобби понимаются непосредственно депутаты законодательного органа власти, тайно или явно представляющие (лоббирующие) интересы той или иной финансовой, промышленной или национальной группы.

Новое значение получило и давно образованное от заимствованной основы слово федеральный . То же можно сказать о словах регион , региональный . Оппозиция федеральный – региональный пришла на смену прежней союзный – республиканский (местный). Слово федеральный использовалось ранее преимущественно, когда речь шла о Соединенных Штатах Америки (федеральный закон, Федеральное Бюро Расследований и т.п.). В связи с новым государственным устройством России слово федеральный стало употребляться и по отношению к российским реалиям (федеральный закон, федеральные войска). Актуализация слова регион произошла в связи с необходимостью общего краткого обозначения для имеющих различные номенклатурные наименования территорий (субъектов федерации): республик, краев, областей, автономных округов и т.п.

Новыми для языка казахстанских и российских СМИ являются слова харизма , импичмент .

Харизма – божий дар, искра божья, обаяние, умение вести за собой, гениальность. Сложная характеристика политического деятеля или религиозного лидера, складывающаяся из множества личных качеств и PR-приемов.

Импичмент – отзыв высшего должностного лица (президента), принудительная отставка. Неудивительно, что это слово чаще встречается на страницах оппозиционных изданий.

Плюрализм , плюралисты – слова, зафиксированные в русских словарях давно, но дефинируемые как идеалистическое философское течение (и его приверженцы, соответственно), противоположное монизму и допускающее существование в мире нескольких, независимых друг от друга духовных сущностей. В новом значении – наличие множества равноправных мнений – введено в активное обращение М.С.Горбачевым.

Слова легитимный , нелегитимный встречались еще в произведениях русских публицистов начала ХХ века, но после установления советской власти стали достоянием лишь узкого круга специалистов. В конце ХХ – начале XXI века, в связи с оживлением политических процессов в России и странах СНГ, эти слова появились на страницах периодических изданий. Буквальное значение слова легитимный – законный, но в последние годы в прессе оно чаще используется в значении «поддерживаемый большинством политически активного населения».

Слово сепаратисты (сторонники отделения какой-либо территории от государства, в которое эта территория официально входит) ранее могло использоваться только если речь шла о Пенджабе, Кашмире, Ольстере или, например, «государстве Шан» в Мьянме. События в Чечне сделали это слово одним из самых употребляемых заимствованных слов в российской прессе девяностых.

Слово инаугурация , обозначающее официальное (часто – торжественное) вступление в должность главы государства, также является новым для общественно-политической лексики казахстанских и российских СМИ.

Экстрадировать , экстрадиция (от ex – из, вне и traditio – передача) – выдача иностранному государству лица, нарушившего законы этого государства. Термин международного права, получивший широкое хождение в русском языке только после падения «железного занавеса», когда российские граждане получили возможность свободно выезжать в зарубежные страны и вести дела за пределами отечественной юрисдикции.

Грин-кард – вид на жительство в США. Слово заимствовано в связи с высоким уровнем жизни в США, уже упомянутой американской культурной экспансией и актуальной в связи с этим для многих российских граждан проблемой эмиграции в США (особенно в начале интересующего нас периода). Впрочем, иногда это слово все еще требует пояснения и говорить о его «постоянной прописке» в русском языке еще рано.

Прайвэси – термин, взятый из английского и американского права, означающий право личности на уединение и неприкосновенность. Используется в СМИ для краткости обозначения этого понятия.

Экономические термины

бизнес («...счет за «игру без правил» в большом бизнесе...»; «Российская газета», 23.06.2006);

брэнд («В последнее время имя Путина стало едва ли не торговой маркой, брэндом...»)

ваучер («...идея земельного сертификата, ваучера особого толка, здесь пока не ночевала...»; «Новое время», № 45, 1993);

дефолт («...последствиями дефолта ситуация не ограничилась...»; «Наша газета» 2007);

дилер («Мы являемся официальным дилером компании, имеющей определенный вес в том числе и в политических кругах...»; «Костанайские новости» № 47,2008);

инвестиция («...привлечь западные инвестиции сегодня стремятся все...»; «Костанайские новости» № 47,2008);

инфляция («В настоящее время инфляция составляет…» «Казахстанский бизнес» 2.04.2008)

консалтинговый («...сотрудников консалтинговой компании «проверяли на благонадежность...»; «Костанайские новости», 30.03 2008);

миноритарный (мажоритарный) акционер («Ассоциация по защите прав миноритарных акционеров...»; «Комсомольская правда», 26.04.2001);

приватизация («...все приватизационные проблемы на сегодняшний день решены» «Маяк» 2.02.2008)

фирма («Стал бы педагогом, учителем обществоведения в школе или преподавателем политологии в вузе. Менеджером в какой-нибудь фирме...» (Жириновский, отвечая на вопрос, кем стал бы, если бы не стал политиком); «Российская газета», 23.06.2000);

холдинг («Иволга-холдинг открывает свой филиал в Тарановском» «Маяк» 25.10.2007)

эмиссия («...результаты рублевой эмиссии гораздо более значимы...»; «Литературная газета», 28 апреля – 1 мая 2001).

Особенное место в ряду этих терминов занимают слова приватизация (перевод в частную собственность) и ваучер (приватизационный чек). Оппозиционная пресса употребляет первое из них, как правило, с устойчивым эпитетом грабительская, и, что интересно, лояльная пресса часто с ней в этом соглашается, изредка лишь заменяя этот эпитет на топорная , бездарная или дикая .

С августа 1997 года, после серьезного кризиса неплатежей, в русский язык прочно вошел экономический термин дефолт (от англ. default – невыполнение обязательств, особенно денежных).

Термины инвестиции , инфляция , эмиссия , бизнес , фирма , коммерциализация давно присутствуют в русском языке, но актуализированы лишь в последнее десятилетие.

Совершенно новым для русского языка является слово брэнд (от англ. brand – тавро, клеймо, фабричная марка) – торговая марка. Слово брэнд используют в том числе и в политическом дискурсе. Например: «... имя Путина стало едва ли не торговой маркой, брэндом...»

Наименования предприятий, организаций, трестов, объединений различных форм собственности, специализирующиеся в разных областях деятельности и хозяйствования, например: консалтинг , холдинг , – это новые для русского языка слова, пришедшие из английского. Consulting – консультирующий. Holding – арендованный участок земли, владение акциями.

Новым является и слово дилер – коммерческий представитель.

Религиозные термины

ваххабиты («В Костанае арестована группа людей, прошедшие подготовку у ваххабитов» «Костанайские новости», 26.04.2005);

талибы («Сегодня произошло очередное столкновение с талибами» телеканал «Хабар» 2007);

Ваххабиты – исламское фундаменталистское движение, сыгравшее заметную роль в эскалации вооруженного конфликта на Северном Кавказе.

Этнографические термины

туркмен-баши («Недавно и сам туркмен-баши бросил курить по настоянию кардиологов», «Газета.Ru»);

Слово туркмен-ба ши занимает особенное место в ряду заимствований. Это слово обозначает только одного человека – бывшего президента Туркмении – Сапармурата Ниязова, который называл себя туркмен-баши (главой туркменов), подражая в этом Ататюрку. То, что этот неофициальный титул туркменского президента не переводится, но заимствуется, имеет несколько причин, среди которых заметно выделяется несколько ироническое отношение российской прессы к диктаторским претензиям туркменского лидера. Возможно также, что таким образом российская пресса пытается показать особенное положение диктатора в современном, преимущественно стремящемся к максимальной демократии, мире. Аналогия со знаменитым Мустафой Кемалем – Ататюрком («Отцом турок») – также, вероятно, имеет значение.

Технические термины

Интернет – глобальная нецентрализованная компьютерная информационная сеть, ставшая в последнее время очень важным фактором общественной и политической жизни.

Философские, культурологические, социологические, лингвистические и психологические термины, обозначающие реалии, имеющие большую общественную значимость

истеблишмент («Уолл-стрит джорнэл» пишет о «моральной развращенности и всеобщем неуважении к закону российского истеблишмента»; «Российская газета», 23.06.2000);

менталитет («...все еще совковый до корня волос менталитет с его неизлечимыми атавизмами»; «Новое время», № 50, 1993);

пси-фактор («Пси-фактор крадеными дозами...»; «Российская газета», 23.06.2000;.);

тинэйджер («А никто и не утверждает, что тинэйджером быть легко» Телеканал ЕлАрна, ток-шоу «Начистоту» 12.01.2008)

Истэблишмент – элита, образованная и обеспеченная часть общества, высший свет.

Тинэйджер. Это слово, как правило, переводят как «подросток». Почему же в таком случае не употреблять слово «подросток»? Зачем нужно это заимствование? Основных причин – две. Первая состоит в том, что подросток – не вполне аутентичный перевод английского слова teen-ager. Teen-ager, строго говоря, – это человек до двадцати лет, в то время как подростками принято называть молодых людей до шестнадцати лет. Вторая причина – в американской культурной экспансии. Тинэйджеры в современном российском языковом сознании – это, вероятно, не просто подростки, но подростки, культивирующие некоторые элементы массовой молодежной субкультуры, общие с американскими тинэйджерами и имеющие американские корни.

Менталитет – термин, используемый в социальной психологии, политологии и др. социальных науках. Вошел в активный словарный запас российских СМИ и политиков в конце 80-х – начале 90-х годов ХХ века и удерживается там по сей день. Означает набор определенных закономерностей мышления, общий для той или иной социальной группы (нации, адептов той или иной религиозной конфессии и т.п.).

Пси-фактор – фактор психологического состояния людей. Складывается из самых разных условий. Учитывается в предвыборных и др. политических технологиях, в искусстве менеджмента.

Некоторые общественно-политические термины непросто определить в ту или иную тематическую группу. Например, лексема коррупция имеет отношение, как к собственно политике, так и к экономике, а помимо этого (и даже в большей степени) – к уголовному праву.

Новое заимствование имидж («картинка», рекламный облик политика, фирмы, артиста, общественного деятеля и т.п.) широко используется в политике и, например, в шоу-бизнесе, но его трудно отнести к собственно политической или социальной лексике.

Слово менеджер (руководитель, координатор) также столь широко представлено в общественно-политическом (и не только) дискурсе СМИ, что однозначно классифицировать его затруднительно. (Можно ввести под него специальные классы: социальная роль, должность и т.п., но в нашу предварительную классификацию оно не укладывается).

Таким образом, классифицируя слова общественно-политической лексики в языке российских и казахстанских СМИ по сферам употребления, мы видим, что, помимо слов собственно политического дискурса, подразделяющихся в свою очередь на подклассы (номенклатурные наименования чиновников, ведомств, территорий, терминологию электоральных технологий, наименования политических партий, идеологических течений и их приверженцев и политический жаргон), в интересующую нас лексическую парадигму действительно входят (это видно из примеров) также и некоторые заимствованные термины права, правовой жаргон, экономические термины, наименования религиозных движений, этнографические термины, технические термины, обозначающие реалии, получившие большую общественную значимость (в наших примерах – «Интернет»), философские, культурологические, социологические и психологические термины, обозначающие реалии, имеющие заметное общественное или политическое значение.

Язык политики выступает в роли связующего звена между обществом и властью. Выражая разнообразные установки и идеи, язык является инструментом, с помощью которого граждане пытаются понять и интерпретировать политическую действительность, а также служит средством поддержания необходимого информационного уровня в масштабах всей страны. Показательно, что «политика – это система человеческих отношений, осуществляемых во многом с помощью языка. ... Именно изучение языка призвано выявить содержание мифов, иллюзий, стереотипов и в более широком смысле – всего комплекса вопросов» [К.С. Гаджиев 1994: 57]. Таким образом, язык представляется как часть мира политического, значимость которого сложно переоценить, анализируя разнообразные политические события. И наоборот, исследования языка политики не могут производиться дистанцированно от основных политических процессов, регулирующих жизнь современного общества. В связи с этим, описание моделей политической метафоры, отражающих способ осмысления и репрезентации политической реальности, представляется перспективным и актуальным.

Заключение

Существуют объективные причины современных языковых изменений: сегодня наш язык меняется и потому, что меняется жизнь, и в XXI веке, видимо будут говорить на другом русском языке. Есть опасность засорения языка иностранными словами и жаргонизмами. Необходимо найти среднюю линию, которая бы позволила язык обогащать и за счет иностранных слов, и за счет живой речи улицы, и в то же время сохранить нормированность русской речи со всеми ее неправильностями.

Глобализация человечества требует выработки средств глобальной коммуникации, прежде всего языковой. Языковая коммуникация должна стать глобальной не только в сфере науки, техники, медицине, терминология и стилистика которых уже в значительной степени интернациональны, но также и в сфере политики, язык которой идеологизирован, отличается образностью, метафоричностью, неоднозначностью семантики и преобладанием эмоциональной оценки. Исторически известные способы организации межнационального языкового общения, такие, как вытеснение языков малочисленных языковых групп, насильственное внедрение или добровольный выбор какого-либо языка (естественного или искусственного) в качестве «лингва-франка», не только неприемлемы с точки зрения сохранения национальных языков и культур, но и в принципе неспособны решить проблему глобальной языковой коммуникации в сфере политики. Примеры употребления эмоционально-оценочной лексики в языке политики США, России и стран СНГ наглядно демонстрируют, что суть проблемы взаимного недопонимания в политическом дискурсе в существенном различии политических тезаурусов различных слоев населения, партий, религиозных конфессий и других групп, различающихся по идеологии и политическим интересам.

Несмотря на сложность проблемы гармонизации глобального политического дискурса, она разрешима, поскольку истории известны прецеденты создания субглобальных языков на основе общей идеологии и политической организации, общей системы понятий и общего политического тезауруса. Таким субглобальным языком пользовались социалистические страны до распада СССР. Такой субглобальный язык формируется сейчас в рамках Евросоюза.

Существует методика гармонизация терминосистем, которая может быть обобщена и расширена на всю политическую лексику и которая поможет гармонизировать политические тезаурусы в глобальном масштабе.

Изменение общественно-политического, государственного и экономического устройства России, Казахстана и др., изменение преобладающей формы собственности, локальные вооруженные конфликты, научно-технический прогресс, – все эти события и процессы продолжаются и продолжают быть причиной заимствования новых слов и перехода слов из одной сферы общения в другую в современном языке. Как уже отмечалось, общественно-политический дискурс контактирует с самыми различными областями человеческой деятельности и использует в той или иной мере слова самых разных слоев лексики. Новые же заимствования, не освоенные еще вполне языковым сознанием и не включенные в словари, но уже используемые в СМИ, могут потребовать от воспринимающего субъекта (читателя или исследователя) обращения к словарям языков-доноров. Исходное слово может оказаться многозначным, и читателю или исследователю полезно в этом случае понимать, о какой сфере человеческой деятельности, каком функциональном стиле идет речь. Кроме того, заимствование новых слов – активный процесс, и никакое исследование в этой области не может закрыть эту тему, по меньшей мере пока существуют разные языки и культуры и происходит общение между ними.

На сегодняшний день система образования практически единственная из всех пытается сохранить традиционную речевую культуру, а это накладывает особенную ответственность и на школьных учителей, и на вузовских преподавателей, и на каждого человека, получающего высшее образование. Конечно, можно принять законы, запрещающие выпуск печатной продукции без корректуры, можно штрафовать издателей за наличие орфографических ошибок, а СМИ за нецензурные выражения, но репрессивные действия такого рода неизбежно приведут к тому, что нарушения языковых норм будет ассоциироваться у многих граждан с идеей несвободы личности. Так что, по-видимому, единственный способ сохранить русский язык как язык цивилизации, науки и культуры – это помощь человеку, получающему образование, понять, что безупречное владение русским языком в целом, и политической лексикой в частности, делает его человеком, способным аналитически мыслить, глубоко чувствовать, выражать свои мысли и чувства, убеждать других, добиваться успеха.

Из проанализированных примеров явствует, что большинство используемых лексем обусловлено изменением общественно-политического устройства государств СНГ в конце ХХ – начале XXI века и принадлежат сферам человеческой деятельности, претерпевшим в связи с этим изменением коренную ломку, ставшим более актуальными: политика, право, экономика, религия, новые технологии и т.п.

Общественно-политическая лексика – это один из наиболее подвижных пластов языковой системы: одни слова и фразеологизмы уходят из активного употребления, на их место приходят другие единицы, которые использовались в других сферах.

Анализируя современную общественно-политическую лексику и ее пополнение, следует отметить, что ряд новых слов сопровождает освоение нового опыта, новых явлений и понятий. Обновление языка состоит не только в появлении новых слов, но и в развитии новых значений.

Выводы:

1. Общественные процессы конца XX – начала ХХI века значительно повлияли на формирование лексическо-фразеологической системы языка, выделив в ней общественно-политическую лексику и фразеологию как наиболее важный аспект политической коммуникации.

2. Активные процессы характерны для русского языка рубежа веков, находят специфическое отражение в русском языке в ситуации иноязычного окружения. Активные семантические процессы в общественно-политической лексике и фразеологии привели не к созданию нового языка, а к постепенному изменению политического пространства.

3. Классификация общественно-политической лексики и фразеологии по сферам употребления кажется обоснованной и для наиболее точного определения семантики той или иной лексемы. Подводя итог, можно констатировать, что словарный состав языка наиболее подвержен общественно-политическим, социальным изменениям и идеологическим перестройкам, и особенно это проявляется в составе политической лексики и фразеологии.

Библиография

Авина Н.Ю. Родной язык в иноязычном окружении. М. 2006.

Базылев А.Т. Язык и нация. М., 1973.

Бернштейн С.И. Язык радио. М., 1977.

Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке. М., 2001.

Гаджиев К.С. Введение в политическую науку. «Логос», 1997.

Глобальное интервью// Российская газета. 2004. 25.10.

Демидов А.И. Политология. М. Гардарики, 2006.

Демьянков В.З. Ошибки продуцирования и понимания. Пермь. 1989.

Единая консолидирующая сила //Костанайские новости. 2008 № 10.

Еженедельник «Аргументы и факты». 2004. №5.

Жангазы Р. К вопросу о роли молодежи в общественно-политических процессах. 30.06.2006, 141.

Заварзина Г.А. Без идеологических наслоений: Общественно-политическая лексика на исходе ХХ века // «Русская речь» - № 6. – 2000, 41-47.

Зарва М.В. Некоторые особенности языка радио как вида массовой коммуникации// Язык и стиль СМИ и пропаганды. Печать, радио, телевидение, документальное кино/ под ред. Розенталя Д.Э. М, 1980.

Захаров А.В. Народные образы власти// Полис. 1998 № 1.

Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. Из наблюдений за языковой практикой массмедиа. СПб, 1999.

Костомаров В.Г. , Максимов В.И. Современный русский литературный язык. М. 2003.

Кристалл Д. Английский язык как глобальный. М, 2001.

Крысин Л.П. Русское слово свое и чужое. Исследования по русскому языку и социополитике. М. 2004.

Крюкова Г.А. К вопросу о формировании картины мира у иностранных студентов, изучающих русский язык// Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2005. №2.

Крючкова Т.Б. Особенности формирования и развития общественно-политической лексики и терминологии. М., 1989.

Мандрикова Г.М. Антропоцентрическая лингвистика: новые языковые единицы.// Материалы конференции. 2006.

Нестерская Л.А. О некоторых новых тенденциях в развитии словарного состава современного русского языка (социокультурный и лингвистический аспекты) // Вестник МГУ. Филология. 1991. № 4.

Олейник Б. Братьям-славянам: из речи на съезде славянских народов// Роман-журнал XXI век. 2004. №1.

О роли СМИ в политическом дискурсе// Преподавание русского языка и литературы в школах Казахстана. 2005, апрель.

Павлова Е.К. Лексические проблемы глобального политического дискурса// Вестник МГУ. Сер.19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2005. №2.

Политические коммуникации: Пособие для студентов вузов/ под ред. Соловьева А.А. М. 2004.

Преподавание русского языка и литературы в школах Казахстана. Алматы, «Азия-издат», май 2005.

Русский язык в конце XX столетия (1985-1995). М., 1996.

Русский язык в школе. ООО «Наш язык» М., 2007, №1.

Русский язык в школе. ООО «Наш язык» М., 2007, №3.

Сенкевич М.П. Культура радио и телевизионной речи. М., 1997.

Солганик Г.Я. Лексика газеты. М. 1997.

Стилистика и литературное редактирование/ под ред. Максимова В.И. 2005.

Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.,2000.

Феденева Ю.Б. Функции метафоры в политической речи.// Екатеринбург. 1999.

Феллер М.Д. Эффективность сообщения и литературный аспект редактирования. Львов. 1978.

Формановская Н.И. Культура общения и речевой этикет.//РЯШ. 1993. №5.

Чудинов А.П. Политическая лингвистика.- Екатеринбург: Уральский гуманитарный институт, 2003.- 194 с.

Чудинов А.П. Политическая лингвистика. Учебное пособие. М. 2006

Шапошников В.Н. О некоторых особенностях современной русской речи. М. 2000.

Шкатова Л.А., Харченко Е.В. Лингвокультурология// Электронные лингвокультурологические курсы. ЧелГУ. 2001.

Язык и стиль средств массовой информации и пропаганды. Печать, радио, телевидение, документальное кино./ Под ред. Розенталя Д.Э. М., 1980.

Ярцева В.Н. Национально – языковые отношения в СССР: состояние и перспективы/ Русская речь. 1958. №5.

Leo I. New Verbal Order// U.S. News and World Repoet. 1991. 22 july .

Словари

Васильев Н.В., Виноградов В.А., Шахнарович А.М. Краткий словарь лингвистических терминов. М. 1995.

Комлев Н.Г. Словарь новых иностранных слов: (С переводом, этимологией, толкованием). – М., 1995.

Краткий политический словарь. М. 1989.

Краткий словарь иностранных слов: Около 3500 слов / Составление и редакция Н.Л. Шестерниной. – М., 1997.

Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. – М.: Рус. яз., 1998.

Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. 1996.

Миголатьев А.А. Политологический словарь. «Луч» 1994 в 2-х томах.

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Изд.-4. М. 2001.

Политический словарь. М. 1956.

Политология. Энциклопедический словарь. М. 1993.

Розенталь Д.Э. Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М. 1985.

Современный словарь иностранных слов. – М.: Рус. яз., 1993.

Скляревская Г.Н. Толковый словарь современного русского языка. М., 2001.

Хридина Н.Н. Понятийно-терминологический словарь: Управление образованием как социальной системой. Е-бург. Уральское издательство. 2003.

Приложение 1. Политическая лексика

Агрессия

Административно-командная система

Акимат

Активная политика занятости

Альянс

Антикризисное управление

Бандократия

Безработный

Беспредел

Бюджетные учреждения

Бюрократия

Вето

Власть

Власть, основанная на принуждении

Ваххабиты

Вербальная нота

Взяточничество

Война

Восстание

Выборы

Геноцид

Геополитика

Гласность

Государство

Государство правовое

Государственный долг

Государственное регулирование

Государственное управление

Государственный заказ

Глобализация

Гражданин

Гражданские права и свободы

Гражданское общество

Гражданство

Гуманизация

Дебаты

Деидеологизация

Джихад

Диаспора

Диктатура

Демография

Демократия

Демонстрация

Департамент

Достоинство личности

Желтая пресса

Забастовка

Идеология

Имидж

Инновационная стратегия

Интеграция

Информационный подход

Капитал человеческий

Катастройка

Качество жизни

Конституция

Коррупция

Космополитизм

Космоцентризм

Легитимность

Либерализм

Мажилис

Манкурт

Маслихат

Маргинал

Менталитет

Митинг

Мораль

Монархия

Мораторий

Мотив власти

Муниципалитет

Мятеж

Национальный

Национальный характер

Нация

Новаторство

Номенклатура

Нонкомформизм

Нувориш

Общественное сознание

Общество

Общественные отношения

Общность социальная

Объединения неформальные молодежные

Олигархия

Оппозиция

Оппонент

Оптимизация

Организация Объединенных Наций

Официальный

Охлократия

Партнерство

Партократия

Патриот

Перестройка

Переходный период

Пауперизм

Пацифизм

Пленарный

Плюрализм

Права человека

Популизм

Постиндустриальное общество

Политика

Политика гендерная

Политическое мышление

Политическая система

Политический кризис

Политическая кампания

Политическое решение

Политика учетная

Президент

Принцип гласности

Прогресс

Прожиточный минимум

Путч

Работодатель

Радикализм

Революция

Регион

Регионализация

Регулирование

Регулирование антикризисное

Реорганизационные процедуры

Республика

Референдум

Реформа

Родина

Русофилия

Русофобия

Саморегулируемая система

Самосознание гражданское

Самосознание национальное

Свобода

Сенат

Социализация

Социальный

Социальная защита

Социальный процесс

Социальный статус

Социум

Стандарт

Стратегическое планирование

Стратегическое управление

Стратегия

Толерантность

Толпа

Терроризм

Тоталитаризм

Унификация

Управление

Фашизм

Фашиствующие группировки

Федерализм

Форма государства

Форма правления

Характер национальный

Харизма

Ценности общечеловеческие

Ценность

Частный

Черта бедности

Электорат

Элита политическая

Этика

Этнос

Приложение 2. Политическая фразеология

Агрессивная политика

Акулы политики

Безболезненно удалить

Безопасная политика

Борьба во втором туре

Борьба за власть

Борьба интересов

Борьба с коррупцией

Быть на коне

Ветви власти

Взять реванш

Вирус распада

Возвращение к истокам

Волк в овечьей шкуре

Волчий билет

Вызов современности

Геополитические амбиции

Государственный переворот

Денежные мешки

Евразийский ритм

Евразия-крепость

Евразия-народ

Евразия-пустыня

Евразия-сердце материка

Единая ЦНС человечества

Жаркие дискуссии

Закулисные игры

Заложники идеологии

Запасной игрок

Знаковое событие

Игра в одни ворота

Информационные войны

Информационный голод

Казахстан - открытое пространство

Комплекс общечеловеческой проблематики

Коней на переправе не меняют

Круг вопросов времени

Львиная доля

Механизм разрешения кризисов

Мирные цивилизации

Мышиная возня

Наболевшие темы

Наступление по всем направлениям

Национальный фанатизм

Парад суверенитетов

Паралич власти

Паралич власти

Партийная рокировка

Переходный период

Переходный период

Позитивная этническая идентичность

Политика добрососедства

Политическая активность

Политическая пассивность

Политические стрельбища

Политические террористы

Политические тяжеловесы

Политический беспредел

Политический борец

Политический заряд

Политический разбой

Политическое отчуждение

Политическое противостояние

Последняя схватка

Предвыборная гонка

Предвыборная гонка

Предвыборные баталии

Предвыборный марафон

Прожектор перестройки

Проложить дорогу в поле

Путешествия во времени

Реалии нового мира

Решающая битва

Решающая партия

Сжечь мосты

Скамейка запасных

Тактическое мышление

Театр политической борьбы

Театр боевых действий

Темная лошадка

Теневой кабинет

Титульный этнос

Угроза потери корней

Удар ниже пояса

Финишная прямая

Холодная война

Цивилизация-мост

Человек человеку волк

Шоковая терапия

Этническая индифферентность

Этноизоляционизм

Этноэгоизм

Ядерная политика

Язва общества

Найдите материал к любому уроку,