Множественность лиц на стороне покупателя. Множественность лиц на стороне работодателя в трудовых обязательствах

Книга является первым в отечественной науке трудового права исследованием возможности существования множественности лиц на стороне работодателя и основных проблем правового регулирования, возникающих в связи с этим явлением. Автор анализирует возможные формы множественности лиц в частно-правовых и трудоправовых отношениях и их влияние на заключение, реализацию и прекращение трудового договора, а также на материальную ответственность работодателя. Издание предназначено для студентов и аспирантов юридических вузов, научных и практических работников, специализирующихся в области трудового или гражданского права.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие (М. М. Харитонов, 2011) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Общие положения о множественности лиц

§1. Множественность лиц в гражданском праве

Непосредственно множественности лиц в гражданском праве в настоящее время посвящены ст. 308 (п. 1), 321-326 и 399 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ). О различных случаях множественности лиц также упоминается в п. 3 ст. 56, п. 4 ст. 60, п. 2 ст. 68, п. 1 ст. 75, п. 1 ст. 87, п. 1 ст. 95, п. 1 ст. 96, п. 2 ст. 98, п. 2 ст. 105, п. 2 ст. 107, п. 2 ст. 108, п. 5 ст. 115, п. 4 ст. 116, п. 2 ст. 120, п. 4 ст. 121, подп. 2 и 3 ст. 123, п. 1 ст. 147, п. 1 ст. 292, п. 2 ст. 353, подп. 1 и 3 ст. 363, п. 3 ст. 559, п. 4 ст. 562, п. 2 ст. 586, п. 4 ст. 657, подп. 1 и 2 ст. 670, п. 4 ст. 677, п. 1 ст. 707, п. 1 ст. 885, 953, ч. 2 ст. 1034, п. 2 ст. 1047, п. 2 ст. 1050, п. 3 ст. 1079, ч. 1 ст. 1080 и п. 1 ст. 1175 ГК РФ. Однако все перечисленные нормы посвящены только определению случаев возникновения множественности или особенностям исполнения обязательств с множественностью лиц, что вполне естественно, поскольку остальное – задача науки.

В доктрине гражданского права дается следующая характеристика сущности множественности лиц: «Множественность лиц предполагает право для другой стороны в обязательстве обращаться с требованием либо производить исполнение нескольким лицам одновременно, однако права и обязанности лиц, участвующих в таком обязательстве, различаются по объему прав и обязанностей, принадлежащих каждому участнику». Множественность лиц чаще всего дифференцируется по двум критериям. Первый – объем прав и обязанностей лиц, принадлежащих каждому участнику. Соответственно ему различают обязательства долевые, солидарные и субсидиарные. Второй критерий классификации множественности лиц – сторона в обязательстве, на которой она присутствует. В зависимости от этого различают обязательства активные (множественность на стороне кредитора), пассивные (множественность на стороне должника) и смешанные (множественность на обеих сторонах).

Долевые обязательства. Согласно ст. 321 ГК РФ, если в обязательстве участвуют несколько кредиторов или несколько должников, то каждый из кредиторов имеет право требовать исполнения, а каждый из должников обязан исполнить обязательство в равной доле с другими постольку, поскольку из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное. Таким образом, при наличии в обязательстве нескольких кредиторов или нескольких должников действует презумпция долевой множественности.

В долевых обязательствах участники множественности обладают правами и несут обязанности лишь в пределах определенной доли. Это означает, что в случае пассивной множественности кредитор может потребовать от каждого из долевых должников исполнения лишь в падающей на него части, а в случае активной множественности должник обязан исполнить каждому из кредиторов только в части, причитающейся этому кредитору. Соответственно, обязательство прекращается в исполненной части, т. е. один из множества кредиторов и (или) должников из обязательства выбывает. Что касается размера долей, то в силу ст. 321 ГК РФ они предполагаются равными, если из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное.

В литературе отмечается, что ст. 321 ГК РФ содержит не только правило о равенстве долей, но и правило о праве кредитора требовать исполнения от содолжника лишь в его доле (и корреспондирующей обязанности последнего), при этом ничего не говорится о том, может ли быть установлено изъятие из второго правила. По мнению С.В. Сарбаша, подобное вполне возможно, что приводит к возникновению сложного (ассиметричного) отношения солидарно-долевого типа.

В литературе также отмечается, что бывают случаи, когда за долевое обязательство можно ошибочно принять совокупность обязательств. Например, А, В и С заключают договор с D, по которому обязуются поставить ему некоторое количество пшеницы каждый. В действительности здесь будет не один, а несколько договоров. В связи с этим возникает закономерный вопрос: где проходит грань между совокупностью отдельных обязательств и обязательством с множественностью лиц? По мнению С.В. Сарбаша, таким критерием является предмет обязательства: если он составной (на каждого должника ложится обязанность по исполнению строго индивидуального действия, предметно отличного), то имеет место множество обязательств, если же предмет обязательства единый, пусть даже и делимый, то речь уже идет об обязательстве с множественностью лиц. По нашему мнению, этот критерий не выполняет те функции, которые ему приписывает С.В. Сарбаш. Он, например, не дает ответа на вопрос: если Д обязан перевести некоторую сумму денег А, Б обязан перевести некоторую сумму денег А и В обязан перевести некоторую сумму денег А – то здесь наличествует обязательство со множественностью лиц (долевое) или несколько самостоятельных обязательств? Критерий предмета обязательства нам здесь ничего не даст. Представляется, что критерий отличия «истинного» долевого обязательства от «ложного» следующий. Все обязательства можно подразделить, в частности, на не связанные со встречными обязательствами – самостоятельные обязательства и на связанные со встречными обязательствами (в синаллагматических договорах) – несамостоятельные обязательства. Во втором случае мы в едином правоотношении (например, купли-продажи) имеем несколько обязательств (два или более). Каждое из этих обязательств, как и любое обязательство, предполагает по общему правилу совершение действий должником и кредитором (по крайней мере, по принятию исполнения) и наступление определенных имущественных последствий в том случае, если действия не совершены (совершены ненадлежащим образом). Соответственно, если кредитор или один из кредиторов и должник или один из должников в правоотношении, которое предполагается как единое, могут прекратить встречные обязательства между собой исполнением независимо от своих действий применительно к другим участникам обязательства, а в случае неисполнения (ненадлежащего исполнения) обязательства произойдут изменения в правах и обязанностях только участников этой связки – правоотношение только кажется единым и налицо мнимая множественность лиц в обязательстве. Если же одно или оба перечисленные условия не выполняются – мы имеем дело с множественностью лиц. Поясним приведенную мысль на примере.

В случае поставки А, В и С пшеницы D в определенном количестве каждый имеет право на получение от него известной суммы денег. А поставил свое количество пшеницы D и получил от него причитающуюся сумму. Обязательства между ними прекращены, причем независимо от того, поставили ли пшеницу В и С, перечислил ли им D деньги и т. д. Здесь не будет долевой множественности лиц. Теперь предположим, что D должен был не перечислить каждому сумму денег, а передать всем троим в собственность неделимую вещь. Здесь все обязательства, существующие между D и одним из поставщиков, никак не могут быть прекращены без прекращения или изменения в правах и обязанностях D и других поставщиков. Иными словами, применительно к поставке пшеницы будет иметь место долевая множественность лиц.

Соответственно, в том случае, если обязательство является самостоятельным, долевая множественность лиц в нем всегда будет мнимой.

Солидарные обязательства. Солидарное обязательство возникает в случаях, предусмотренных договором или установленных законом, в частности при неделимости предмета обязательства; в отношении обязанностей или требований в обязательствах, связанных с предпринимательской деятельностью, действует презумпция солидарности, которая может быть опровергнута законодательством или условиями обязательства (ст. 322 ГК РФ).

Солидарное обязательство может быть как активным, так и пассивным. Суть его заключается в том, что каждый из кредиторов (при активной множественности) управомочен требовать от должника исполнения всего обязательства в целом, а каждый из должников (при пассивной множественности) обязаны исполнить обязательство при обращении к нему требования (неделимость требования и неделимость долга). В случае совершения полного исполнения одному из кредиторов (при активной множественности) или одним из должников (при пассивной множественности) обязательство полностью прекращается, т. е., соответственно, остальные кредиторы не вправе требовать, а остальные должники не обязаны исполнять. При этом в случае пассивной солидарности кредитор может не требовать исполнения от одного из должников, а «разбить» свое требование между должниками в любой удобной ему пропорции; частичное исполнение одним из должников общей обязанности не исключает возможности для кредитора предъявить ему повторное требование. Что касается активной солидарности, то по смыслу ст. 326 ГК РФ должник может исполнить обязанность любому, по своему выбору, из солидарных кредиторов, но лишь до предъявления соответствующего требования – после этого должник может исполнять обязательство только предъявителю.

В римском праве выделялся также отсутствующий ныне в российском законодательстве частный случай солидарных обязательств – корреальные обязательства. Как отмечает С.В. Сарбаш, основное их практическое различие заключалось в том, что по корреальным обязательствам предъявление иска одному из должников или одним из кредиторов прекращало, соответственно, права и обязанности других участников. Возможно существование и своего рода «зеркального отражения» корреального обязательства – солидарное требование с резолютивным условием. Это разновидность активного солидарного обязательства, при котором тот из кредиторов, который заявит требование первым, исключает остальных – до этого момента они оба для должника солидарные кредиторы.

Возможность исполнения любому кредитору или требования исполнения от любого из должников – не единственное фундаментальное отличие солидарного обязательства от долевого. Второе такое отличие заключается в том, что при солидарности всегда присутствуют две сферы отношений: отношения между сторонами обязательства и отношения между лицами внутри множественности. В случае если кто-либо из солидарных должников полностью исполнил обязательство, он имеет право регрессного требования к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого, если же кто-либо из этих должников не исполняет данное требование, то неуплаченное падает в равной доле на исполнившего должника и на остальных должников (п. 2 ст. 325 ГК РФ). Таким образом, вместо солидарного обязательства образуется новое – долевое. Следует учитывать, что отношениями между солидарными должниками может быть предусмотрено иное – например, что неисполнившие должники становятся солидарно обязанными новому кредитору (исполнившему должнику), или что они обязаны перед ним не в равных долях. При этом регрессное требование должника является самостоятельным и независимым от права первоначального кредитора – в частности, новые должники не могут использовать возражения, которые они могли адресовать первоначальному кредитору.

В случае если один из солидарных кредиторов получил исполнение в полном объеме, он обязан возместить причитающееся другим кредиторам в равных долях, если иное не вытекает из отношений между ними (п. 4 ст. 326 ГК РФ), т. е. здесь также возникает долевое обязательство. Что касается разрешения вопроса о такой разверстке в случае получения кредитором частичного удовлетворения, в литературе отмечается отсутствие в законодательстве прямого урегулирования этого вопроса. По мнению В.О. Голевинского, к которому присоединяется С.В. Сарбаш, кредитор, получивший частичное удовлетворение, не вправе зачесть полученное в счет следующей ему доли, а должен представить к разделу между всеми, если соглашением между ними не установлено иное.

В литературе отмечается возможность установления сторонами договора того, что один из содолжников отвечает солидарно, но не в полном объеме, а лишь в части долга. Суть неполной солидарности заключается в том, что кредитор может предъявить требование ко всем должникам или к любому из них (как и при полной солидарности), но в отношении должника, отвечающего только в части долга, требование должно быть ограничено этой частью.

Субсидиарные обязательства. В ГК РФ субсидиарные обязательства упоминаются только применительно к ответственности (в частности, ст. 399 ГК РФ). Идея о том, что субсидиарной может быть только ответственность, по всей видимости, и является, по мнению С.В. Сарбаша, причиной того, что ряд авторов не признают возможность субсидиарности на стороне кредитора. Между тем не исключена возможность установления субсидиарного обязательства договором (в силу принципа свободы договора), в котором может быть предусмотрена и активная субсидиарность, т. е. должник обязан исполнить обязательство сначала только одному из обозначенных кредиторов (главному) и лишь затем (при отсутствии волеизъявления со стороны главного кредитора) другому (дополнительному кредитору).

Сущность пассивного субсидиарного обязательства заключается в том, что кредитор обязан сначала предъявить требование основному должнику, и лишь затем, в части неисполненного основным должником – дополнительному должнику.

Следует отметить, что существует мнение, согласно которому субсидиарная ответственность, предусмотренная ст. 399 ГК РФ, не является ответственностью в собственном смысле слова – в действительности речь здесь идет лишь об исполнении обязанности, возложенной законом или договором. Если быть последовательным, необходимо признать, что здесь в принципе отсутствует множественность лиц, а есть лишь два самостоятельных обязательства между кредитором и «основным» должником и кредитором и «субсидиарным должником». Эта позиция представляется нам неверной. Во-первых, любую ответственность можно определить как возложенную законом или договором обязанность (претерпеть неблагоприятные последствия). Во-вторых, отрыв обязанности субсидиарного должника от ответственности в данном случае поставит его в более неблагоприятное положение, чем основного должника: обязанность исполнить соответствующее требование будет тогда возникать уже только в силу факта отказа от исполнения основного должника, независимо от того, насколько обоснованно было требование к основному должнику (например, при отсутствии правонарушения со стороны последнего). Если же мы не лишаем субсидиарного должника возможности выдвигать соответствующие возражения, здесь уже идет речь именно о субсидиарной ответственности.

Так же, как и при солидарных обязательствах в субсидиарных обязательствах присутствует сфера отношений внутри множественности. В случае если субсидиарный должник полностью или частично исполнил обязательство за основного должника, у него появляется регрессное требование к этому должнику (на это указывает п. 3 ст. 399 ГК РФ). Если в первоначальном обязательстве должников было более двух, образуется новое обязательство с множественностью лиц: либо солидарное, либо долевое (в зависимости от его связи с предпринимательской деятельностью или договоренности между сторонами).

Дифференциация обязательств по объему прав и обязанностей не исчерпывается только долевыми, солидарными и субсидиарными обязательствами в их «чистом» виде. Существуют варианты множественности лиц, стоящие «на стыке» между ними.

Так, Г.Ф. Шершеневич определял долевые обязательства как совокупность обязательственных отношений, связанных взаимным ручательством всех пассивных субъектов. Если один из должников не исполнял свою обязанность, неисполненное распределялось между остальными должниками, падая на каждого в соответствующей доле. Нетрудно заметить, что такая трактовка долевых обязательств довольно сильно отличается от общепринятой в настоящее время. Как верно указывается в литературе, этот подход представляет собой соединение признаков долевых и субсидиарных обязательств или, иными словами, долевые обязательства с пропорциональным ручательством, возможность существования которых нельзя отвергать в силу принципа диспозитивности в гражданском праве. Возможно представить и иную конструкцию, содержащую признаки долевых и субсидиарных обязательств – например, несколько должников несут субсидиарную ответственность в определенной доле каждый, либо несколько субсидиарных кредиторов обладают соответствующим правом требования также только в определенной доле, падающей на каждого из них.

В законодательстве предусмотрены и обязательства, носящие солидарно-субсидиарный характер: например, участники полного товарищества солидарно несут субсидиарную ответственность по обязательствам товарищества (п. 1 ст. 75 ГК РФ) – кредитор управомочен предъявить свое требование любому из товарищей, но только в том случае, если основной должник (полное товарищество) не исполнит своих обязательств. Не исключена возможность и существования субсидиарно-солидарных обязательств. Например, договором можно предусмотреть возможность предъявления требования к любому из субсидиарных должников, на выбор кредитора.

С.В. Сарбаш, анализируя позицию В.И. Синайского касательно соотношения солидарных и неделимых обязательств, предполагает возможным существование солидарно-долевых обязательств или обязательств с неделимым предметом. Суть их заключается в том, что сами обязательства солидарны, в силу неделимости предмета, но ответственность содолжников по возмещению убытков и уплате неустойки может быть долевой (в силу соглашения между ними).

Представляется, что здесь отсутствует единое солидарно-долевое обязательство. Здесь имеют место два обязательства: солидарный долг (обязанность содолжников передать неделимый предмет) и долевая ответственность (обязанность содолжников уплатить неустойку или возместить убытки). «Единое» обязательство появляется здесь в результате смешения этих двух обязательств, что неправильно. Указанные обязательства, хотя и связаны между собой, все же являются двумя самостоятельными обязательствами, а не элементами одного обязательства. Чтобы убедиться в этом, достаточно представить себе ситуацию, при которой первое обязательство прекратилось в результате невозможности исполнения (например, при уничтожении индивидуально-определенной вещи содолжниками). Обязанность понести ответственность при этом будет существовать вполне благополучно.

С.В. Сарбаш также считает возможным существование солидарно-долевых обязательств в иных вариациях, которые он обобщающе именует смешанной (ассиметричной) солидарно-долевой множественностью. Такая форма множественности отсутствует на практике, но может быть сконструирована теоретически. При этом она всегда будет носить характер двусторонней смешанной множественности.

Первый вариант, предлагаемый С.В. Сарбашем, – обязательство с солидарными кредиторами и долевыми должниками. В нем каждый из кредиторов может требовать от любого из должников и всех их вместе исполнения обязательства, но каждый из должников обязан исполнить обязательство только в определенной доле.

Соответственно, второй предложенный вариант – обязательство с долевыми кредиторами и солидарными должниками. В нем каждый из кредиторов либо все кредиторы вправе требовать исполнения по своему выбору от одного должника, нескольких или всех должников, однако управомочен получить лишь долю от общего исполнения.

Представляется, что первый из рассмотренных вариантов вполне может претендовать на признание за собой титула солидарно-долевого обязательства, но второй вариант мы им наделить не можем. В самом деле, если кредитор может потребовать от должника (должников) исполнения лишь в определенной доле, то второй вариант ничем принципиально не отличается от первого. Следовательно, каждый из кредиторов может потребовать полного исполнения. Тогда получается, что вся «долевость» переносится на отношения между кредиторами после получения исполнения от должника. Однако это уже не имеет отношения к первичному обязательству и никак не повлияет на характер и способ его исполнения. В данном случае солидарности должников никакого солидарного обязательства между должниками и кредитором (кредиторами) существовать не может. Допустимость же при этом существования обязательств с долевыми должниками и солидарными кредиторами вытекает из различий в природе солидарности и «долевости». Солидарность может проявляться в двух аспектах: объеме требования и исполнения в неразрывной связи с кругом лиц требования и исполнения, и только в круге лиц требования и исполнения. Долевой же характер обязательства всегда относится только к объему требования и исполнения. Следовательно, если солидарность исчерпывается кругом лиц требования и исполнения, то она вполне может совмещаться с «долевостью», поскольку та охватывает объем требования и исполнения. В случае если солидарность охватывает оба приведенных аспекта (как во втором примере С.В. Сарбаша), она уже несовместима с «долевостью», так как они оба будут сталкиваться на одном поле – объеме исполнения и требования. Однако из этого возможны исключения, когда дифференциация определенным образом круга лиц требования и исполнения может предотвращать столкновения между солидарностью и «долевостью» в объеме требования и исполнения. Например, может быть предусмотрена такая множественность лиц, когда несколько должников отвечают перед кредитором в равных долях (на каждого должника приходится по одной доле), а несколько должников – солидарно в пределах одной доли. Представляется, такое обязательство может именоваться солидарно-долевым обязательством.

В литературе обращается внимание на то, что не следует смешивать обязательства с множественностью лиц с теми случаями, когда один предмет выступает в нескольких обязательственных отношениях (например, имущество при субаренде), а также с исполнением третьим лицом, исполнением третьему лицу, обязательством в пользу третьего лица и представительством.

Такова общая характеристика категории множественности лиц в обязательствах в гражданском праве России.

§2. Множественность лиц в обязательствах и множественность лиц в правоотношениях

Обязательство традиционно понимается в литературе как относительное правоотношение, а термины «обязательство» и «обязательственное правоотношение» употребляются как синонимы. При этом авторы, признавая за обязательством титул правоотношения, расходятся во взглядах на то, существуют ли взаимные (двусторонние) обязательства, т. е. такие обязательства, в которых обе стороны одновременно являются должником и кредитором (купля – продажа, подряд, перевозка, оказание услуг). По мнению противников положительного ответа на этот вопрос, здесь имеет место не одно взаимное обязательство, а несколько обязательств. Оставляя как подробную критику, так и защиту каждой из этих концепций цивилистам, отметим, что отказ в признании за указанными правоотношениями наименования обязательства не означает невозможности существования в таких правоотношениях категории множественности лиц. В самом деле, что представляет собой гражданское правоотношение? Это общественное отношение, урегулированное нормами гражданского права, к элементам которого относятся: субъекты (участники правоотношения), объект (поведение участников), содержание (взаимные права и обязанности участников) и основания возникновения, изменения и прекращения правоотношения (соответствующие юридические факты). Субъекты и содержание – это самостоятельные элементы правоотношения. Следовательно, отличие содержания синаллагматического правоотношения от содержания обязательства (наличие прав и обязанностей у каждой стороны) еще не означает необходимости различия в их субъектном составе с точки зрения присутствия множественности. Соответственно, не исключена ситуация, при которой на стороне одного из субъектов будет выступать несколько участников, каждый из которых будет обладать правами и обязанностями по отношению к другой стороне. Могут возразить, что эта конструкция не имеет практического значения, поскольку такое правоотношение в любом случае можно «раздробить» на несколько обязательств и исследовать множественность лиц в рамках каждого из них. Представляется, что это не может служить достаточным основанием для того, чтобы отворачивать взор от множественности лиц в синаллагматических правоотношениях. Поскольку обязательства в двустороннем договоре носят несамостоятельный характер, т. е. находятся друг с другом во взаимосвязи, множественность лиц в одном из них, вероятней всего, будет откладывать свой отпечаток на другие обязательства и соотношение между ними. Таким образом, последствиями, вызванными наличием множественности, окажется пронизанным все синаллагматическое правоотношение, и нет никаких оснований даже с чисто методологической точки зрения отказываться от изучения множественности лиц в рамках этого правоотношения в пользу такого изучения в рамках отдельных обязательств. Кроме того, как будет показано в дальнейшем, далеко не всегда множественность лиц в синаллагматическом гражданском правоотношении можно подразделить на множественность лиц в составляющих его обязательствах.

Теперь необходимо вкратце остановиться на вариантах классификации множественности лиц в синаллагматических гражданских правоотношениях. Традиционная классификация, используемая для множественности лиц в обязательствах, здесь не может быть применима в чистом виде, поскольку она предполагает, что одна сторона в обязательстве обладает только правами, а другая – только обязанностями.

В зависимости от того, на скольких сторонах присутствует множественность, можно выделять правоотношения с односторонней множественностью и правоотношения с двусторонней множественностью. В свою очередь, из односторонних множественных правоотношений можно вычленить правоотношения с одним видом множественности (долевой, субсидиарной или солидарной) и правоотношения со смешанной множественностью (в частности, солидарно-долевые: например, когда обязанность передать товар лежит на продавцах солидарно, а право требовать покупную цену – в долях). Двусторонние множественные правоотношения можно подразделить на симметричные (когда на каждой стороне одинаковые виды множественности) и, соответственно, ассиметричные. Из правоотношений с симметричной множественностью можно выделить простую симметричную множественность (например, на каждой из сторон правоотношения присутствует солидарная множественность) и смешанную симметричную множественность (например, на каждой из сторон обязательства солидарно-долевая множественность). Аналогичная дифференциация возможна и по отношению к ассиметричной множественности: при простой ассиметричной множественности на одной стороне правоотношения один вид множественности (например, солидарная множественность), а на другой – иной вид множественности (например, субсидиарная); при смешанной ассиметричной множественности на разных сторонах будут разные смешанные виды множественности (например, солидарно-долевая и солидарно-долевая с субсидиарными участниками).

Кроме того, о множественности лиц в правоотношении можно говорить применительно ко всему спектру прав и (или) обязанностей стороны, и применительно только к части их (например, при субсидиарной ответственности).

Итак, можно констатировать, что вполне допустимо изучение категории множественности лиц не только в рамках «элементарного» отношения, каковым является обязательство, но и в рамках более сложного гражданского правоотношения, где каждая сторона обладает как правами, так и обязанностями.

§3. «Параллельная» множественность лиц и «расщепленная» множественность лиц

Нетрудно заметить, что рассмотренная выше категория множественности лиц в ее традиционном (и пока единственном) понимании отличается следующей сущностной чертой – права или обязанности участников любого из вида множественности совпадают по своему качественному объему. Участники множественности либо обладают одним и тем же правом или несут одну и ту же обязанность по отношению к контрагенту, либо право (обязанность) каждого участника множественности представляет собой, по сути, «частицу» одного права (обязанности). Иными словами, они занимают своего рода «параллельное» друг с другом положение.

Такая ситуация не удивительна. Категория множественности лиц всегда рассматривалась в обязательствах, т. е. в правоотношениях, где одна сторона обладает только правом, а другая – только обязанностью. Однако если мы возьмем гражданское правоотношение, где каждая из сторон обладает и правом, и обязанностью, то почему нельзя представить себе ситуацию, когда на стороне участника правоотношения выступают два лица, одно из которых по отношению к противоположному субъекту обладает правом, а другое – обязанностью? С точки зрения истории права, подобная ситуация не является чем-то новым. Так, в римском праве сын семейства и раб могли обременяться долгами, при этом все, что они приобретали, они приобретали для отца семейства или господина, т. е. в правоотношении у них отсутствовала активная правоспособность, но присутствовала пассивная правоспособность. Однако ошибочным было бы полагать, что такая юридическая модель осталась достоянием истории. Представляется, что в правовой системе современной России имеют место ситуации, когда в гражданском правоотношении права и обязанности одного из участников распределяются между, как минимум, двумя лицами.

Одним из таких случаев является договор в пользу третьего лица. В соответствии с п. 1 ст. 430 ГК РФ договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу. При этом по общему правилу п. 3 ст. 308 ГК РФ третье лицо приобретет только права, но не обязанности. Однако в синаллагматических правоотношениях не может быть обязанностей только у одной из сторон (должника по отношению к контрагенту или третьему лицу) – должны быть и обязанности по отношению к этой стороне. Следовательно, обязанности сохраняются за контрагентом, заключившим договор в пользу третьего лица. Таким образом, на одной из сторон договорного правоотношения имеет место «расщепление» прав и обязанностей между двумя субъектами. На такую ситуацию уже прямо или косвенно обращалось внимание в литературе, при этом подчеркивалось, что множественность лиц здесь отсутствует. Это указание, безусловно, верно, но лишь применительно к тем случаям, когда речь идет о множественности лиц в ее традиционном, общепринятом понимании. Однако это не освобождает нас от обязанности ответить на вопрос: что представляет собой это правоотношение, где права и обязанности одной из сторон распределены между двумя лицами?

По нашему мнению, поскольку здесь на стороне одного участника правоотношения выступают два лица, вполне уместно говорить о наличии множественности лиц в правоотношении . В то же время так как здесь происходит разделение между участниками множественности прав и обязанностей, а не предмета исполнения, как в долевых обязательствах, либо альтернативы в выборе субъекта исполнения, как в солидарных обязательствах, данная множественность лиц принципиально отличается от множественности, которая рассматривалась нами в предыдущих параграфах. Следовательно, этой форме множественности необходимо присвоить свое наименование – например, «расщепленная» множественность лиц, в противовес традиционной категории – «параллельной» множественности лиц.

Говоря о множественности лиц в договорах в пользу третьего лица, следует отметить следующее.

Во-первых, необходимо определить, с какого момента возникает такая множественность – с момента заключения договора или с момента изъявления со стороны третьего лица желания воспользоваться своим правом? Поскольку множественность появляется в тот момент, когда третье лицо наделяется правом требования к должнику, для ответа на поставленный вопрос необходимо определить, когда третье лицо получает названное право. Эта проблема рассматривалась еще в дореволюционном гражданском праве. Так, по мнению Г.Ф. Шершеневича, право третьего лица по общему правилу возникает только со времени выраженного им согласия – поскольку договор в пользу третьего лица имеет дарственный характер, а дарение предполагает согласие одаряемого на принятие дара. Мы присоединяемся к выводу Г.Ф. Шершеневича, поскольку, в противном случае, как им верно замечено, контрагентам было бы невозможно изменить заключенный договор еще до выражения третьим лицом своего намерения относительно предусмотренного в договоре права, что может быть чересчур стеснительно.

В литературе по поводу данного вопроса высказывалась точка зрения, согласно которой у третьего лица до момента выражения им намерения воспользоваться своим субъективным правом это право, действительно, отсутствует, однако у него есть особое «секундарное» право, т. е. своего рода «право на право», которому соответствует не обязанность другой стороны, а связанность ее этим правом. Поскольку множественность лиц в договоре в пользу третьего лица не может, по нашему мнению, возникнуть до выражения третьим лицом намерения воспользоваться предоставленным правом, для нас в рамках рассматриваемой проблематики безразлично, как характеризовать правовое положение третьего лица в договоре до реализации им возможности изъявить желание воспользоваться соответствующим правом и как именовать эту возможность – «секундарным» правом или иным термином.

Таким образом, множественность лиц в договоре в пользу третьего лица возникнет только тогда, когда третье лицо выразит желание воспользоваться своим правом.

Здесь необходимо оговориться, что ст. 430 ГК РФ предусматривает для третьего лица возможность «выразить намерение воспользоваться своим правом» (п. 2) и возможность «отказаться от предоставленного права» (п. 4), что вызвало появление точки зрения о наличии в ней внутренней коллизии: «…если из п. 2 ст. 430 ГК вытекает: “молчание позволяет стороне осуществить право”, то из п. 4 той же статьи, наоборот, следует: “молчание позволяет признать отсутствие у стороны соответствующего права” (только прямо выраженный отказ может его породить)». Представляется, что на самом деле никакого противоречия здесь нет. Пункт 2 ст. 430 ГК РФ говорит о ситуации возникновения субъективного права у третьего лица, а п. 4 ст. 430 ГК РФ – о ситуации, когда субъективное право у третьего лица уже возникло, однако последнее решило от него отказаться.

Во-вторых, множественность лиц может появиться далеко не во всех договорах в пользу третьего лица. Она исключена в тех случаях, когда контрагенту, выговорившему право в пользу третьего лица, нельзя при вступлении третьего лица в правоотношение предъявить какие-либо требования из договора. Это, например, будет иметь место при договоре страхования жизни в пользу третьего лица. Аналогичная ситуация будет и в том случае, если до появления у третьего лица субъективного права соответствующий контрагент выполнил все необходимые обязанности.

В-третьих, множественность лиц в договорах в пользу третьего лица может включать не два, а большее число лиц. Это может быть предусмотрено как законом, так и договором, когда договор заключается в пользу более чем одного лица, либо когда такой договор заключается с контрагентом более чем одним лицом. Соответственно, сторона в правоотношении будет представлена одним должником и несколькими кредиторами, несколькими должниками и одним кредитором или несколькими должниками и несколькими кредиторами. Нетрудно заметить, что здесь «расщепленная» множественность будет дополняться «параллельной» множественностью, носящей долевой или солидарный характер.

В-четвертых, у третьего лица в договоре далеко не всегда будут только права и обусловленные осуществлением этого права «кредиторские обязанности». В ряде случаев на третье лицо могут быть возложены и обязанности соответствующего должника. Один из таких случаев предусматривает п. 2 ст. 939 ГК РФ, предоставляя страховщику право требовать от выгодоприобретателя выполнения обязанностей по договору страхования в случае предъявления последним требования о выплате страхового возмещения либо страховой суммы.

В-пятых, необходимо определить, обладателем каких прав является третье лицо? Буквальный текст п. 1, 2 и 4 ст. 430 ГК РФ позволяет предположить, что речь идет только о праве требовать исполнения в свою пользу. Однако крайне сложно представить себе такой договор обязательственного характера, в котором правовое положение кредитора будет исчерпываться одним только «голым» правом требования. Как минимум, у него должно быть еще право требовать привлечения должника к ответственности за ненадлежащее исполнение обязанностей по договору. Соответственно, за третьим лицом следует признать наличие всего комплекса прав, принадлежащих кредитору, если законом или договором не установлено иное.

В-шестых, у контрагента, выступающего вместе с третьим лицом в качестве стороны правоотношения, могут быть не только обязанности, но и права, являющиеся следствием этих обязанностей, в зависимости от особенностей конкретного правоотношения.

Нераскрытым остался основной вопрос: как реально будет проявляться рассматриваемый вид множественности лиц в правоотношении? Как будут участники правоотношения реализовывать лежащие на них права и обязанности в зависимости от поведения друг друга? Представляется, что дать исчерпывающий ответ на эти вопросы невозможно без рассмотрения каждого соответствующего правоотношения в отдельности, что мы сделать не можем, поскольку это уведет нас слишком далеко от темы настоящего исследования. Можно с уверенностью сказать лишь то, что основным проявлением специфики множественности лиц будет возможность для стороны, противостоящей множественной стороне, расторгнуть договор при существенном нарушении должником или третьим лицом своих обязанностей даже при добросовестности второго участника множественности (например, при расторжении договора аренды в случае несвоевременной уплаты арендной платы или порчи арендованной вещи). Тем не менее мы попытаемся привести два примера, которые, на наш взгляд, достаточно ярко характеризуют специфику расщепленной множественности лиц, возникающей в правоотношении из договора в пользу третьего лица.

В первом примере представим себе договор купли-продажи в пользу третьего лица, в котором третье лицо заявило о своем намерении воспользоваться правами покупателя и получило товар. Однако оказалось, что товар передан с недостатками, свидетельствующими о существенном нарушении условия о качестве товара. В соответствии с п. 2 ст. 475 ГК РФ покупатель в этом случае вправе по своему выбору либо отказаться от исполнения договора и потребовать возврата уплаченной суммы, либо потребовать замены товара. Возникает вопрос: а кто будет осуществлять эти права в нашем случае – третье лицо, контрагент, выступающий на его стороне, или оба вместе? Закон не дает ответа на этот вопрос. По логике вещей замену товара ненадлежащего качества может потребовать третье лицо самостоятельно, независимо от мнения своего «напарника» в правоотношении. Что же касается отказа от исполнения договора, то это может сделать носитель обязанностей покупателя, однако в том случае, если договором предусмотрена обязанность возвращения некачественного товара продавцу, возможность отказа следует обусловить и согласием третьего лица, поскольку вещь будет истребована у него. Если же речь будет идти о конкуренции указанных прав покупателя (носитель обязанностей покупателя будет настаивать на отказе от исполнения, а третье лицо – на замене товара), представляется справедливым отдать приоритет интересам третьего лица, поскольку это в наибольшей степени соответствует цели и смыслу договора.

Во втором примере представим себе договор аренды в пользу третьего лица. Одно лицо пользуется имуществом, а другое платит арендную плату. Но кто может сдать это имущество в субаренду? Полагаем, что сделать это может арендатор целиком, т. е. плательщик арендной платы вместе с выгодоприобретателем. Иной подход неправомерно ущемлял бы интересы либо третьего лица (поскольку его фактически могли лишить права пользования имуществом помимо его воли), либо плательщика (поскольку выгоду из договора он намеревался предоставить именно соответствующему третьему лицу, а не кому-либо иному).

В литературе отмечается, что такое же положение, как и третьи лица, в пользу которых заключен договор, занимают цессионарии, ставшие кредиторами по основному обязательству в результате сингулярного правопреемства, и новые должники, вступившие в обязательство в результате перевода долга. Это требует от нас рассмотрения вопроса: возникает ли в этом случае расщепленная множественность лиц?

Что касается уступки права требования, то в цивилистике существует целый спектр взглядов относительно пределов такой уступки. Согласно одному полюсу этого спектра во взаимном обязательстве уступка права требования без одновременного перевода долга невозможна, за исключением случаев, когда все обязанности, лежащие на кредиторе, были прекращены; равным образом невозможна и «частичная» цессия (уступка не всех прав, принадлежащих кредитору). Согласно другому полюсу этого спектра не существует никаких препятствий ни в уступке части требования (при юридической делимости обязательства), ни в уступке права требования, вытекающего из взаимного договора (поскольку это не затрагивает встречного, но самостоятельного обязательства).

Нетрудно заметить, что и та и другая концепция подспудно отрицают теорию «расщепленной» множественности лиц. Иначе для сторонников первой позиции не было бы никаких оснований отрицать возможность частичной уступки или уступку при неисполненной обязанности (правоотношение при этом не «разрывалось» бы), а сторонники второй позиции не говорили бы о том, что встречное обязательство никак не затрагивается. На наш взгляд, нет никаких теоретических препятствий к тому, чтобы допускать возможность уступки права требования в синаллагматическом правоотношении при неисполненной обязанности (равно как и «частичную» уступку права), а следствием этого считать появление «расщепленной» множественности лиц в правоотношении (такой же, как и в договоре в пользу третьего лица). Однако это будет противоречить практическим потребностям гражданского оборота, поскольку повлечет чрезмерную «скованность» права требования и снижение его оборотоспособности. Поэтому мы в настоящее время не склонны отстаивать необходимость признания и введения в законодательство появления «расщепленной» множественности лиц в результате цессии.

Что касается перевода долга, то те возражения, которые мы приводили против признания «расщепленной» множественности лиц применительно к цессии, здесь не действуют: необходимость повышения оборотоспособности отсутствует, а закон применительно к возражениям нового должника, основанным на отношениях между кредитором и первоначальным должником, не содержит оговорки о моменте перехода обязанностей (ст. 392 ГК РФ). Поэтому, учитывая крайне скудное нормативное регулирование перевода долга, мы полагаем допустимым поставить вопрос о «расщепленной» множественности лиц при переводе долга хотя бы в качестве темы для дискуссии. Однако на страницах данной работы мы не считаем возможным вступать в нее, тем более что нас давно уже ждет следующий вид «расщепленной» множественности лиц в гражданских правоотношениях, а именно множественность лиц, возникающая в результате отсутствия у лица дееспособности.

Согласно ст. 28 ГК РФ сделки за малолетних (за некоторыми исключениями) совершают от их имени родители, усыновители и опекуны, и они же несут ответственность по ним. Согласно ст. 32 ГК РФ опекуны лиц, признанных недееспособными в силу психического расстройства, также являются законными представителями подопечных и совершают от их имени и в интересах все необходимые сделки (про их имущественную ответственность напрямую не сказано, но она, очевидно, вытекает из смысла закона). Возникает закономерный вопрос: а какое правовое положение занимают эти представители? Как явствует из законодательства и доктрины, субъектом по сделке продолжает оставаться недееспособный, он является обладателем прав, получаемых по сделке, и из его имущества исполняются обязанности. Но на каком тогда основании ответственность несет представитель?

Представляется, что для ответа на этот вопрос необходимо хотя бы вкратце рассмотреть фигуру недееспособных лиц как субъектов права.

Каждый человек является социальной ценностью сам по себе, независимо от состояния его разума, духа и тела. Соответственно, каждый человек должен охраняться объективным правом от неблагоприятных последствий, возникающих в первую очередь в результате взаимодействия между людьми. При этом объективное право должно также обеспечивать, по возможности, равные условия доступа людей к материальным и духовным благам. Достичь этих целей в полной мере объективное право может только в том случае, если будет считать каждого человека субъектом права , т. е. признавать за ним возможность обладания субъективными правами.

Однако объективное право существует лишь постольку, поскольку существует взаимодействие между людьми в рамках определенных социальных связей. Следовательно, признание за физическим лицом возможности обладания субъективными правами априори предполагает, что приобретаться и осуществляться эти права будут в определенной системе социальных связей и социального взаимодействия, опосредуемых объективным правом. Отсюда следует, что в подавляющем большинстве случаев для приобретения и (или) осуществления тех или иных субъективных прав человек должен будет вступать в правовые отношения с другими субъектами права. Такое взаимодействие предполагает, что физическое лицо должно обладать волей и сознанием на определенном уровне, в противном случае нормальное социальное взаимодействие (соотнесение своего поведения с поведением контрагента, и наоборот) невозможно. Между тем далеко не всякое лицо в силу своего возраста или состояния психики способно в достаточной мере понимать значение своих действий или руководить ими. Как же поступить объективному праву? Оно нашло следующий компромиссный выход из положения: лицо, не способное самостоятельно совершать юридические акты, не может быть участником определенных правоотношений и, соответственно, обладать субъективными правами, возникающими из этих правоотношений, однако такое лицо может становиться участником других правоотношений и обладателем соответствующих субъективных прав путем совершения от его имени и в его интересах юридически значимых действий другим лицом.

Подобная модель правового регулирования выгодна не только лицу, психически незрелому или неполноценному. Она выгодна и «полноправным» участникам правоотношений, поскольку снижает риск того, что они пострадают в результате взаимодействия с лицом, которое не в состоянии в полной мере отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, что влечет и невозможность несения им ответственности перед контрагентом. Однако указанная неспособность проявляется не только в правоотношениях, возникающих в результате совершения правомерных действий, но в правоотношениях деликтного характера. Следовательно, здесь также возникает необходимость защитить интересы потерпевшего, что достигается путем возложения ответственности на другое лицо – очевидно, что этим лицом должен быть по общему правилу тот субъект, который осуществляет постоянное «правовое сопровождение» жизнедеятельности «неполноценного» физического лица и надзор за ним, а именно его законный представитель.

Таким образом, мы приходим к появлению категории дееспособности в объективном праве. В гражданском законодательстве дееспособность определяется как способность своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (п. 1 ст. 21 ГК РФ).

Необходимо отметить, что это определение не является достаточно полным, поскольку охватывает только способность к совершению правомерных актов, а не способность нести самостоятельную имущественную ответственность, которая также, на наш взгляд, является элементом дееспособности.

Теперь рассмотрим, как отсутствие у лица дееспособности отражается на субъектном составе относительного договорного правоотношения, в котором данное лицо участвует посредством действий своего представителя.

При этом мы будем исходить из целевого назначения категории дееспособности, которое состоит в том, чтобы, условно говоря, юридически запретить такое социальное взаимодействие, когда лицо должно соотносить свое поведение с поведением другого лица, однако не может этого делать надлежащим образом, поскольку не обладает волей и сознанием в необходимой мере.

Очевидно, что исполнение какой-либо юридической обязанности в относительном правоотношении требует указанного соотнесения. Следовательно, недееспособное лицо не может быть допущено к подобной форме социального взаимодействия. Таким образом, если субъект в правоотношении должен выполнять те или иные обязанности, то при отсутствии у лица дееспособности выполнение этих обязанностей необходимо возложить на его законного представителя. При этом действия представителя не могут считаться действиями самого представляемого, поскольку при их совершении имеет место волеизъявление представителя, которое с точки зрения закона никак не зависит от намерений и желаний представляемого, так как за последним не признается наличие юридически значимой воли. Именно поэтому Гражданский кодекс РФ предусматривает, что законный представитель недееспособного лица несет ответственность при совершении им сделок от имени представляемого – он отвечает за ненадлежащее выполнение своих обязанностей.

Конструкция дееспособности, предполагающая невозможность исполнения недееспособным обязанностей в правоотношении, представляет собой юридическую абстракцию, которая, как и всякая абстракция, не может полностью совпадать с потребностями реальной жизни, особенно в сфере имущественного оборота. Покажем это на примере из гражданского права, который, однако, будет достаточно близок и к трудовому праву.

Недееспособное лицо является гениальным музыкантом. К этому лицу и его представителю приходит директор концертного зала с предложением заключить договор, предметом которого будет исполнение недееспособным за вознаграждение ряда музыкальных партий в течение одного вечера в концертном зале. Договор будет заключен от имени недееспособного его представителем – здесь никаких трудностей не возникнет. Но как быть тогда, когда придет время выходить на сцену и играть? Ведь эти действия будут ни чем иным, как исполнением договорной обязанности. Однако недееспособный не может выполнять такую обязанность. Представитель же не сможет сделать это вместо него, поскольку договор такого рода требует исполнения именно определенным лицом, в данном случае – недееспособным.

Необходимо также уточнить, что, хотя на недееспособное лицо и нельзя возложить исполнение «активной» обязанности, это не означает, что оно не будет нести вообще никакого обременения от участия в правоотношении. Обременение может выражаться в том, что представитель будет выполнять свои обязанности за счет имущества недееспособного.

Итак, на основании изложенного можно сделать предварительный вывод о том, что в правоотношении с участием недееспособного лица субъектом обязанностей является представитель этого лица.

Теперь попытаемся определить, кто же является в правоотношении носителем соответствующих прав.

Статья 21 ГК РФ включает в дееспособность способность осуществлять гражданские права. Если быть последовательным, то недееспособное лицо не может осуществлять гражданские права. Однако в этом случае возникает вопрос: в чем смысл наделения этого лица правами, если оно не может само их осуществить? Не превращается ли правообладание в результате в пустую фикцию? Ответ на эти вопросы может состоять в том, что лицо может получить те или иные блага от осуществления права и в том случае, если его осуществляет не оно лично, а другое лицо от его имени. Например, при продаже имущества недееспособного лица полученные от этого денежные средства войдут в состав имущества данного лица, хотя правомочие распоряжения осуществит его представитель. Однако бывают случаи, когда получить соответствующее благо можно только при личном осуществлении права. Самый наглядный пример – право пользования в арендных отношениях. Предположим, представитель заключает от имени недееспособного лица договор аренды рояля, чтобы недееспособный мог учиться на нем играть. Очевидно, что осуществлять право пользования этим имуществом будет само недееспособное лицо, а не его представитель – иначе не было бы смысла вообще заключать договор. Таким образом, существуют права, которые недееспособные, состоящие в правоотношении, могут осуществлять самостоятельно. Но какие это права? Чем они отличаются от прав, которые недееспособные не могут самостоятельно осуществлять в правоотношениях?

Представляется, что все права, которые могут быть у условного субъекта в правоотношении, можно подразделить на три группы в зависимости от характера их осуществления. Первая группа – права, которые лицо может осуществлять своими действиями, без какого-либо активного поведения со стороны своего контрагента , последний должен либо воздерживаться от препятствования субъекту в осуществлении этих прав (например, при осуществлении права пользования имуществом), либо вообще никак не может оказать влияние на их осуществление (например, при осуществлении права отказаться от исполнения договора). Вторая группа – это те права, которые представляют собой права требования совершения каких-либо действий другим лицом . Третья группа – это права, которые условно можно назвать правами на получение блага как результата действий, совершенных другим лицом при исполнении своей юридической обязанности (что происходит, например, при возвращении должником вещи, полученной по договору ссуды). Возникает закономерный вопрос: в чем различие между правами второй и третьей группы, зачем вообще понадобилось их разделять? Ответ на этот вопрос напрямую связан с возможностью осуществления указанных прав недееспособным лицом.

Права первой группы могут быть подразделены на права, для осуществления которых не требуется дееспособности, и те, для осуществления которых требуется дееспособность. Примером права первого вида может послужить уже упоминавшееся право пользования имуществом, а примером права второго вида – право отказаться от исполнения договора.

Права второй группы могут быть совершены только дееспособным лицом, так как для их нормального осуществления необходимо соотнесение своего поведения с поведением контрагента, что требует определенного уровня интеллектуальной и волевой зрелости.

Для прав же третьей группы воля и сознание лица никакого значения не имеют, поскольку для их осуществления вообще не требуется совершения осознанных активных действий управомоченным лицом (соотнесения поведения не нужно). Их «осуществление» нельзя даже назвать таковым в собственном смысле этого слова – эти права не осуществляют, а они осуществляются. Например, истекает срок договора ссуды, и к моменту его истечения ссудополучатель пришел к ссудодателю с вещью, желая ее вернуть. Ссудодателя не оказалось дома, и ссудополучатель передал вещь через порог квартиры малолетнему сыну ссудодателя. Очевидно, что право ссудодателя на получение обратно своей вещи осуществилось, хотя он никаких волевых усилий для этого не принимал, и даже может не знать об этом. Безусловно, далеко не всегда дела обстоят так благополучно, как описано в нашем гипотетическом примере. Ссудополучатель может не вернуть вещь ссудодателя, желая оставить ее у себя. В этом случае у ссудодателя при сохранении у него права из третьей группы возникнет право из второй группы – право требовать возвращения ему вещи.

В подавляющем большинстве случаев субъект прав из второй и третьей группы – одно и то же лицо. Но не в том случае, когда речь идет о недееспособном лице, поскольку, как мы уже установили, он не может обладать правами из второй группы. Субъектом права требования здесь будет его законный представитель. Однако законный представитель при заключении сделки от имени недееспособного не может быть субъектом права из третьей группы, поскольку субъектом получения выгод от исполнения контрагентом своих обязанностей будет подопечный. Таким образом, право требования совершения действий принадлежит законному представителю, а право получения блага – недееспособному лицу.

Следовательно, в правоотношении с участием недееспособного лица субъектом одних прав и в отдельных случаях имущественных обременений является недееспособный, а субъектом других прав и во всех случаях обязанностей является представитель недееспособного лица, т. е. мы имеем дело с «расщепленной» множественностью лиц. От «расщепленной» множественности лиц в договорах в пользу третьего лица она отличается, в частности, тем, что взаимодействие «активного» участника множественности (законного представителя) с контрагентом в правоотношении будет оказывать влияние и на отношения между участниками множественности, а также тем, что законный представитель будет состоять в правоотношении со специальным органом публичной власти – органом опеки и попечительства, который будет оказывать серьезное влияние на осуществление представителем своих прав и обязанностей в правоотношении.

Здесь следует сделать серьезную оговорку. На наш взгляд, в том случае, если недееспособное лицо обладает только правом получения блага и не несет никаких имущественных обременений , о множественности лиц говорить не следует, но не в силу логической порочности предложенной конструкции, а в силу отсутствия в ней малейшего практического смысла, без чего любая юридическая конструкция превращается в юридическую химеру.

Нетрудно заметить, что предложенный подход, по сути, отрицает дееспособность, а также обусловленные ею недееспособность и градации дееспособности. В самом деле, если мы признаем субъектом прав и обязанностей в правоотношении только тех, кто способен их осуществлять (в широком смысле слова), получается, что нет никаких дееспособных и недееспособных лиц: есть те, кто обладает определенными правами и обязанностями, и те, кто ими не обладает. Мы действительно придерживаемся такой позиции. Дееспособность представляет собой прием юридической техники – фикцию. Этот прием оказался настолько удачным и оправдавшим на практике свою полезность (по крайней мере, в сфере гражданского права), что мы ни в коей мере не желаем его (невозможного) исчезновения из законодательства. Тем не менее понять с помощью этой фикции отдельные юридические явления крайне затруднительно. А без понимания сути юридических явлений в праве невозможна ни научная работа, ни профессиональная практическая деятельность.

Дальнейшая разработка этой тематики потребует, помимо прочего, и пересмотр традиционных концепций правосубъектности, однако, будучи связанными форматом работы, мы не считаем возможным углубляться в эту тему.

Итак, на основании изложенного можно сделать вывод о том, что в синаллагматических правоотношениях теоретически возможно существование как «параллельной», так и «расщепленной» множественности лиц (или их обеих одновременно).

«Параллельную» множественность лиц можно определить как явление, при котором на одной или на обеих сторонах двустороннего правоотношения выступают два или более субъекта, и каждое из прав и обязанностей, принадлежащих одному из участников множественности, идентично по своей юридической природе праву и обязанности, принадлежащим остальным участникам множественности.

«Расщепленную» множественность лиц можно определить как явление, при котором на одной или на обеих сторонах правоотношения выступают два субъекта, а права и обязанности, принадлежащие стороне в целом, распределены между участниками множественности таким образом, что право (права) и (или) обязанность (обязанности), принадлежащее одному из участников, отсутствует у другого участника.

§4. Возможность распространения категории множественности лиц на правоотношения в сфере наемного труда

Нетрудно заметить, что, хотя все предыдущие рассуждения были основаны на гражданско-правовом материале, сформулированные определения «параллельной» и «расщепленной» множественности лиц носят общетеоретический характер и могут быть применены не только к гражданским правоотношениям, но и к правоотношениям другой отраслевой принадлежности. Означает ли то, что мы допускаем возможность наличия множественности лиц в гражданских правоотношениях, необходимость признания возможности существования этого явления и в правоотношениях другой отраслевой принадлежности, где традиционно отсутствует категория обязательств?

Если рассуждать абстрактно, то, поскольку наличие сторон в правоотношении – неотъемлемая черта всех правоотношений, а не только гражданских, можно предположить, что и в иных правоотношениях на одной стороне может быть два или более лица. Однако такого рода абстрактные рассуждения являются ни чем иным, как гаданием, поскольку весь вопрос как раз в том, допускает ли содержание правоотношения возможность наличия в нем множественности лиц. Даже не всякое гражданское правоотношение может быть с множественностью лиц, поэтому какая-либо презумпция возможности существования множественности лиц в правоотношениях другой отраслевой принадлежности тем более недопустима.

Таким образом, находясь в рамках соответствующей (не гражданско-правовой) отрасли, исследователь должен непосредственно определять, допускают ли соответствующие отраслевые модели правоотношений возможность наличия «параллельной» или «расщепленной» множественности лиц на их сторонах. Применительно к множественности лиц на стороне работодателя в трудовых отношениях это будет сделано во второй и третьей главе нашего исследования.

Здесь возникает закономерный вопрос: неужели все предшествующее исследование было проведено только для того, чтобы сформулировать понятие «параллельной» и «расщепленной» множественности лиц? И почему нельзя было достичь того же результата, сразу отталкиваясь от трудоправового материала? Ответ на этот вполне резонный вопрос возможен только в том случае, если мы покажем, что хотя бы часть из тех положений, которые были сформулированы на примере гражданско-правового материала, применимы к трудовым правоотношениям. В результате мы получим, как минимум, методологическое оправдание проделанной предварительной работе, поскольку в рамках изучения материи трудового права мы перейдем уже на вторую ступень доказывания и, как говорилось во введении, избегнем придания нашей работе вида сравнительного исследования множественности лиц в гражданском праве и в трудовом праве.

В полной мере показать все это можно только после детального исследования собственно множественности лиц на стороне работодателя, здесь же мы, с учетом границ нашего исследования, приведем лишь общие соображения относительно возможности существования в правоотношениях в сфере наемного труда множественности лиц, подобной множественности лиц в гражданско-правовых отношениях.

Как указывается в научной литературе, трудовое право сформировалось как «органичное соединение двух больших институтов: частноправового института трудового договора, сформировавшегося в недрах гражданского права, и публично-правового института охраны труда (фабричного законодательства), функционировавшего в рамках полицейского (административного права)». Однако не ушло ли трудовое право настолько далеко от гражданского права, что все правовые явления, изначально зародившиеся в цивилистике, к нему вообще не применимы? Для ответа на этот вопрос нам сначала придется обратиться к общественным отношениям, составляющим предмет трудового права.

В науке существует весьма разработанная классификация общественных отношений, включаемых в предмет трудового права. Традиционно в предмете трудового права выделяют трудовые отношения и непосредственно связанные с ними отношения. Трудовые отношения – это отношения, которые опосредуют собой реализацию способности человека к труду. Отношения же, тесно связанные с трудовыми или производные от них, принято подразделять на три группы: 1) отношения, предшествующие трудовым; 2) отношения, сопутствующие трудовым; 3) отношения, вытекающие из трудовых.

И трудовые правоотношения, и правоотношения, непосредственно связанные с ними, могут быть классифицированы с точки зрения их субъектного состава на индивидуальные и коллективные отношения. Сторонами индивидуальных отношений являются персонально определенный работник и конкретный работодатель, а в коллективных отношениях хотя бы одной из сторон является неиндивидуальный субъект права в виде объединения работников, работодателей либо их представителей.

Как указывает С.П. Маврин, с позиции своего содержания индивидуальные правоотношения могут быть подразделены на:

Конец ознакомительного фрагмента.

Сударственного органа, на основании которого обязательство прекратилось, обязательство восстанавливается, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа обязательства и исполнение не утратило интерес для кредитора.
9. Прекращение обязательства смертью гражданина
Смерть прекращает только обязательства строго личного характера (ст.418ГК).
Обязательство прекращается смертью должника, если исполнение не может быть произведено без его личного участия либо обязательство иным образом неразрывно связано с личностью должника.
Обязательство также прекращается смертью кредитора, если исполнение предназначено лично для кредитора либо обязательство иным образом неразрывно связано с личностью кредитора.
Так, в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности (ст. 1112 ГК).
Не входят в состав наследства права и обязанности, неразрывно связанные с личностью наследодателя, в частности право на алименты, право на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, а также права и обязанности, переход которых в порядке наследования не допускается настоящим Кодексом или другими законами.
Отсюда, обязанность возместить вред, причиненный деликтом, прекращает обязательство и по наследству не передается (а вот обязательство вернуть долг неразрывной связи с должником не имеет, поэтому долг остается). Алиментные обязательства тоже являются обязательством строго личного характера, поэтому смерть алиментнообязанного или смерть али-ментоуполномоченного прекращает обязательство. Более сложный пример: договор поручения является договором доверительным, т.е. доверитель и поверенный в договоре связаны между собой личными отношениями, поэтому смерть одного из них прекращает обязательства по договору.
10. Прекращение обязательства ликвидацией юридического лица
Обязательство прекращается ликвидацией юридического лица (должника или кредитора), кроме случаев, когда законом или иными правовыми актами исполнение обязательства ликвидированного юридического лица возлагается на другое лицо: по требованиям о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, и др. (ст.419 ГК).
По правилу п.2 ст. 1093 ГК в случае ликвидации юридического лица, признанного ответственным за вред, причиненный жизни или здоровью, соответствующие платежи должны быть капитализированы для выплаты их потерпевшему по правилам, установленным законом или иными правовыми актами.
Из приведенного правила могут быть исключения, в частности в соответствии со ст. 1002 ГК в случае объявления комиссионера несостоя-
тельным (банкротом) его права и обязанности по сделкам, заключенным им для комитента во исполнение указаний последнего по договору комиссии, переходят к комитенту.
Договорное обязательство прекращается и с расторжением договора, процедура и последствия которого рассмотрены в пункте 2.8.

Множественность лиц на стороне подрядчика

В обязательстве, в том числе основанном на договоре (см. п. 2 ст. 307 ГК РФ), в качестве каждой из его сторон - кредитора или должника - могут одновременно участвовать несколько лиц (п. 1 ст. 308 ГК РФ). В таких случаях говорят о множественности лиц на соответствующей стороне обязательства (договора).

Правила, применяемые к отношениям сторон договора подряда с множественностью лиц на стороне подрядчика, конкретизированы в ст. 707 ГК РФ. Согласно п. 1 этой статьи при неделимости предмета обязательства подрядчики признаются по отношению к заказчику солидарными должниками и соответственно солидарными кредиторами. Указанной нормой по существу дублируется установленное п. 1 ст. 322 ГК РФ общее правило, в соответствии с которым неделимость предмета обязательства с множественностью лиц на стороне должника и (или) кредитора является безусловным основанием возникновения солидарной обязанности (солидарного требования). По смыслу приведенных норм изменить это правило соглашением между заказчиком и подрядчиками нельзя. К отношениям между сторонами договора подряда в таких случаях применяются положения ст.ст. 323 - 326 ГК РФ. В целях оценки предмета обязательства подрядчиков как неделимого значение имеет как фактическая и "техническая" сторона вопроса (характеристики объекта, возможность его раздела без изменения хозяйственного назначения, состав подлежащих выполнению работ и т.п.), так и, например, то обстоятельство, отнесено ли договором с участием нескольких подрядчиков выполнение определенных объемов или видов работ к обязанностям конкретного подрядчика (постановления Восьмого ААС от 30.04.2013 N 08АП-1248/13).

Внимание

Разумеется, нет оснований для возникновения солидарных обязательств в тех случаях, когда с каждым подрядчиком у заказчика заключен отдельный договор и, следовательно, множественность лиц на стороне подрядчика отсутствует (постановления Семнадцатого ААС от 29.04.2014 N 17АП-3398/14 , АС Уральского округа от 20.08.2014 N Ф09-5175/14 , Пятнадцатого ААС от 19.05.2014 N 15АП-6040/14).

Представляется, что, поскольку иное не вытекает из ст.ст. 707 и ГК РФ, условие о солидарной ответственности подрядчиков может быть предусмотрено соглашением сторон применительно к обязательству, предмет которого является делимым (см. п.п. 1 - 4 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 "О свободе договора и ее пределах"). В отсутствие же такого соглашения при делимости предмета обязательства (например, когда договором определены объемы работ, подлежащие выполнению конкретными подрядчиками) каждый из подрядчиков приобретает права и несет обязанности по отношению к заказчику в пределах своей доли (п. 2 ст. 707 ГК РФ). Если иное не вытекает из закона, иных правовых актов или условий договора, указанные доли предполагаются равными (ст. 321 ГК РФ).

"Трудовое право", 2010, N 2

Государственное нормативно-правовое регулирование той или иной сферы общественных отношений, представляя собой продукт осознанной целенаправленной человеческой деятельности, никогда не будет в полной мере соответствовать требованиям, предъявляемым повседневной жизнью, поскольку между возникновением этих требований и реакцией на них всегда будет проходить определенный промежуток времени (иногда довольно значительный). Следствием этого является постоянное существование "белых пятен" и "черных дыр" в нормативной регламентации общественных отношений, в обнаружении и способствовании устранению которых заключается одна из главных задач юридической науки.

В области трудового права к одной из таких не занятых законодателем ниш относится категория множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре, хотя в историческом аспекте отечественному трудовому законодательству и трудоправовой науке она известна. Еще в 20-х гг. XX в. в научной литературе упоминалось как о наличии этого явления, так и о том, что в его регулировании есть определенные пробелы <1>. Имелся и нормативный акт, в котором была сделана попытка урегулировать частный случай данного вида трудовых отношений, - Постановление НКТ РСФСР от 26 октября 1926 г. N 252/1324 "О порядке найма и условиях труда общественных пастухов (чабанов) и подпасков" <2>.

В настоящей статье будут рассмотрены предпосылки и случаи появления множественности лиц на стороне работодателя, а также ее возможное влияние на заключение, реализацию, изменение и прекращение трудового договора с учетом феномена хозяйской власти работодателя.

Современное российское законодательство и доктрина исходят из мысли о том, что работник может заключить один трудовой договор, связанный с реализацией одной трудовой функции, лишь с одним физическим или юридическим лицом <3>. При таком подходе совершенно не учитывается ситуация, когда работник осуществляет одну трудовую функцию, но при этом действует в хозяйственной сфере нескольких лиц под их управлением и контролем, продукт его труда поступает в имущественный комплекс нескольких лиц и вознаграждение за труд и все необходимые затраты на организацию труда осуществляются за счет средств нескольких лиц . Здесь правами и обязанностями работодателя по модели множественности будут обладать несколько субъектов, но все они окажутся направлены на одного работника и реализацию им одной трудовой функции. Поясним этот тезис более развернуто.

Как указывает Е.Б. Хохлов, хозяйственная сфера - это относительно замкнутая область общественных отношений, которая создается и организуется работодателем ради достижения стоящих перед ним определенных (не только хозяйственных - в узком значении этого слова) целей, в рамках которых осуществляется применение труда работника <4>. Привлечение в хозяйственную сферу чужого труда может быть вызвано целым рядом причин. Рассмотрим каждую из них в отдельности.

1. Для осуществления экономической деятельности необходимо имущество. Однако имущество требует ухода и содержания. Для такого ухода и содержания обладателю имущества <5> может потребоваться привлечение стороннего лица. Взаимоотношения между обладателем имущества и этим лицом могут строиться на основе двух моделей: первая модель - когда обладатель имущества организует, управляет и контролирует деятельность привлеченного лица по уходу и содержанию имущества; вторая модель - когда уход и содержание имущества осуществляются вне контроля и организации со стороны работодателя (это имеет место при хранении).

Если обладатель имущества выбирает первую модель, то он, соответственно, должен нести риск повреждения или утраты имущества в результате ненадлежащего содержания и ухода, поскольку они им организованы и осуществляются под его управлением и контролем. Однако обладатель имущества будет и выгодоприобретателем от ухода и содержания имущества. Следовательно, как выгодоприобретатель от действий стороннего лица, организующий и контролирующий эти действия, обладатель имущества <6> по общему правилу и должен нести бремя расходов по организации и оплате труда привлеченного актора.

1. Наличие имущества само по себе еще может быть недостаточно ни для удовлетворения личных потребностей обладателя имущества, ни для экономического взаимодействия с иными лицами - в ряде случаев необходимо прежде извлечь из имущества его полезные свойства. Для такого извлечения также могут потребоваться усилия стороннего лица. В дальнейшем ситуация будет аналогична рассмотренному нами первому случаю: если обладатель имущества решит, что наиболее удобно и наименее рискованно для него будет осуществление организации, управления и контроля за этими усилиями, то он будет нести риск от их негативных последствий и расходы по организации и оплате труда привлеченного лица.
2. Для удовлетворения своих материальных и духовных потребностей лица вступают друг с другом в экономические отношения, которые представляют собой совершение определенных действий между контрагентами. В силу сложности и многообразия экономических отношений для совершения указанных действий может потребоваться привлечение третьего лица, которое будет действовать от имени и в интересах субъекта отношений. Здесь также возможны две модели взаимоотношений между контрагентом и третьим лицом, одна из которых, как и в предыдущих двух случаях, будет в итоге выражаться в организации, управлении и контроле за действиями третьего лица при несении и риска, и расходов соответствующим выгодоприобретателем.
3. Возможна ситуация, при которой лицо для удовлетворения своих материальных и нематериальных интересов вступает в экономические отношения с другим лицом, однако для удовлетворения своих интересов первому лицу может потребоваться не привлечение третьего лица, действующего от его имени и в его интересах, а организация, управление и контроль за действиями непосредственно своего контрагента. Последствия здесь будут ровно те же самые, что и в ситуациях, рассмотренных выше.

Итак, в каждом из четырех представленных случаев будут наличествовать организация, управление и контроль деятельности одного лица другим лицом, которое является выгодоприобретателем полезного эффекта от указанных действий, несет расходы по организации и оплате труда подчиненного лица, а также риск ненадлежащего осуществления данным лицом своей деятельности. Излишне говорить, что подобная модель взаимоотношений между двумя лицами является, по существу, трудовым отношением.

Теперь представим, что обладателем имущества или неимущественного интереса является не одно, а несколько лиц либо несколько лиц выступают на стороне одного из участников экономических отношений. Думается, что на правильность вышеизложенных соображений это само по себе никак не повлияет. Каждое из этих лиц может испытывать потребность в организации и управлении действиями субъекта привлеченного труда, а также контроле над ними, что обусловит и необходимость несения ими имущественного риска и расходов по организации чужого труда и его оплате.

Следовательно, работнику окажется противостоящим не множество работодателей по отдельным трудовым договорам, а множественность лиц на стороне работодателя в рамках одного трудового договора <7>. Если же считать работодателем одно лицо, то придется строить надуманные и искусственные юридические конструкции для обоснования, почему, несмотря на наличие у других лиц всех признаков работодателя, они исключаются из трудового правоотношения.

Заключение несколькими лицами одного трудового договора с работником не может быть вызвано их простой прихотью. Очевидно, что в основе этого должны лежать причины объективного характера. Однако независимо от каждого конкретного случая предпосылкой появления соответствующей множественности будет необходимость реализации работником своей способности к труду одновременно в пользу нескольких лиц при действии в общей хозяйственной сфере указанных лиц под их управлением и контролем.

Перечислим случаи, при которых может появиться множественность лиц на стороне работодателя <8>.

Первый случай - это осуществление двумя или более лицами совместной деятельности (в сферу которой и привлекается наемный труд), если их объединение не признается самостоятельным субъектом права.

Полагаем, что в современном законодательстве примером такого рода могут служить простое товарищество <9> и адвокаты, входящие в адвокатское бюро. Попытаемся подробно проанализировать этот случай.

По договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели (п. 1 ст. 1041 ГК РФ). Таким образом, предметом договора простого товарищества является совместное ведение деятельности, направленной к достижению общей для всех участников цели <10>. Поскольку причиной создания простого товарищества является невозможность или чрезмерная обременительность достижения той или иной цели каждым из участников товарищества в отдельности с помощью имеющихся у него ресурсов, при создании товарищества предполагается объединение этих ресурсов ("соединение вкладов" - по терминологии закона). Понятие вклада товарища определяется в п. 1 ст. 1042 ГК РФ: вкладом признается все то, что товарищ вносит в общее дело, в том числе деньги, иное имущество, профессиональные и иные знания, навыки и умения, а также деловая репутация и деловые связи. Перечень вкладов, как видим, в законе открытый, однако можно смело предположить, что в большинстве случаев в качестве вкладов выступает именно имущество. Согласно абз. 1 п. 1 ст. 1043 ГК РФ внесенное товарищами имущество, которым они обладали на праве собственности, а также произведенная в результате совместной деятельности продукция и полученные от такой деятельности плоды и доходы признаются их общей долевой собственностью, если иное не установлено законом или договором простого товарищества либо не вытекает из существа обязательства.

Для достижения целей, поставленных перед товарищами, им в подавляющем большинстве случаев необходимо вступать в общественные отношения с другими лицами. В соответствии с п. п. 1 и 2 ст. 1044 ГК РФ при ведении общих дел каждый товарищ вправе действовать от имени всех товарищей, если договором простого товарищества не установлено, что ведение дел осуществляется отдельными участниками либо совместно всеми участниками договора простого товарищества; в отношениях с третьими лицами полномочие товарища совершать сделки от имени всех товарищей удостоверяется доверенностью, выданной ему остальными участниками или договором простого товарищества.

Таким образом, в любом случае при наличии договора простого товарищества на стороне одного из участников правоотношения всегда будут выступать все товарищи как самостоятельные субъекты права - это вытекает из самой сути отношений простого товарищества.

Следовательно, мы приходим к ситуации, когда собственниками имущества и результатов извлечения его полезных свойств будут несколько лиц, которые также могут являться участниками общественных отношений, где они будут совместно выступать на стороне соответствующего участника. Это означает, что при необходимости привлечения подчиненного труда по обслуживанию вышеуказанного имущества <11> либо совершения определенных действий в пользу контрагента в том или ином правоотношении мы получим ситуацию множественности лиц на стороне работодателя. Самым наглядным примером будет наем бухгалтера для ведения учета общего имущества товарищей. Разумеется, номенклатура трудовых функций, выполняемых наемными работниками товарищей как единого работодателя, весьма обширна в силу разнообразия видов деятельности, которые могут осуществлять товарищи <12>.

Следует оговориться, что проведение грани между работниками товарищей как совокупного работодателя и работниками каждого товарища в отдельности может вызывать определенные затруднения. Выяснение того, с каким случаем мы имеем дело, необходимо производить в каждой конкретной ситуации с учетом сформулированных выше критериев ("действие в хозяйственной сфере всех товарищей", "продукт труда поступает в имущественный комплекс всех товарищей", "вознаграждение и затраты на труд осуществляются за счет средств всех товарищей", "риск ненадлежащего осуществления трудовой функции или причинения ущерба в процессе ее осуществления несут все товарищи"). Например , шофер, перевозящий продукцию, реализуемую товарищами после переработки их общего имущества, будет работником всех товарищей сразу, в то время как шофер, перевозящий продукцию со склада одного из товарищей на общий склад товарищей в рамках внесения товарищем вклада в общее дело, будет работником только соответствующего товарища.

Не исключена ситуация, при которой работник физического или юридического лица после заключения им договора простого товарищества фактически окажется наемным работником всех товарищей сразу. Полагаем, здесь фактические отношения должны признаваться и соответствующими юридическими отношениями. Но как охарактеризовать такую ситуацию с точки зрения трудового права? Полагаем, что здесь возможны два варианта.

В первом варианте лицо становится наемным работником всех товарищей, но при этом продолжает осуществлять трудовую функцию исключительно под руководством и в интересах одного из товарищей. Такая ситуация может возникнуть в случае применения п. 2 ст. 1043 ГК РФ, согласно которой ведение бухгалтерского учета общего имущества товарищей может быть поручено ими одному из участвующих в договоре простого товарищества юридических лиц. Бухгалтер данного юридического лица, если с него не будут сняты обязанности по бухгалтерскому обслуживанию имущества и деятельности этого лица, окажется в положении совместителя, хотя и совместителя довольно своеобразного, возможность наличия которого не учитывается ст. ст. 60.1 и 60.2 ТК РФ: совместительство должно считаться внешним, однако работа может выполняться не в свободное от основной работы время, а в течение установленной продолжительности рабочего дня по основной работе.

Как должно оформляться такое совместительство? По логике вещей, раз оно внешнее (т.е. потребителем труда выступает новый работодатель), то должен заключаться отдельный трудовой договор. Конечно, на практике это может показаться не очень удобным, однако в конечном счете заключение такого договора будет выгодно не только работнику, но и "множественному" работодателю: в частности, будет исключена неопределенность относительно привлечения работника к материальной ответственности в случае причинения им ущерба имуществу работодателя.

Во втором варианте трудовая функция наемного работника не изменяется, но при этом потребителями его труда становятся только и исключительно все товарищи как определенная совокупность лиц. Такую ситуацию можно охарактеризовать лишь как перевод на постоянную или временную работу к другому работодателю <13>. Однако существующие в настоящее время правовые механизмы перевода к другому работодателю для такого случая представляются неудовлетворительными. В самом деле, в соответствии с ч. 2 ст. 72.1 ТК РФ перевод работника на постоянную работу к другому работодателю может быть осуществлен только по письменной просьбе работника или с его письменного согласия. Временный перевод к другому работодателю ТК РФ предусматривает только для работников - профессиональных спортсменов (ст. 384.4) и тоже только при наличии письменного согласия работника. Между тем в рассматриваемом нами случае объективно согласие работника на фактическую замену его работодателя повлиять уже не может, а формальное сохранение трудового договора в прежнем виде может не отвечать ни интересам работника, ни интересам прежнего и нового работодателей. Полагаем, что для наилучшего обеспечения интересов сторон здесь следует предусмотреть следующий механизм: после заключения договора простого товарищества работнику необходимо предложить заключить новый трудовой договор с "множественным" работодателем, в случае отказа работника от этого с ним следует расторгнуть трудовой договор с выплатой компенсационных сумм как при расторжении трудового договора в связи с сокращением численности или штата работников. В случае же заключения нового трудового договора прежний трудовой договор должен либо прекращаться (если договор простого товарищества бессрочный), либо приостанавливаться (если договор простого товарищества заключен на определенный срок).

Для уменьшения вероятности злоупотреблений со стороны работодателя и повышения уровня гарантий работнику в законе следует специально оговорить как минимум две вещи: во-первых, недопустимость установления в новом трудовом договоре уровня оплаты труда меньше, чем в предыдущем трудовом договоре (если вновь оговариваемый объем выполняемой работы не уменьшается), а во-вторых, что выход прежнего работодателя из бессрочного договора простого товарищества до истечения определенного промежутка времени (например, один год) дает работнику право требовать заключения с ним нового трудового договора на тех же условиях, что и ранее расторгнутый трудовой договор.

Очень большим сходством с простым товариществом обладают адвокаты, объединенные в адвокатское бюро. Полагаем, что для определенной категории наемных работников они также будут выступать "множественным" работодателем. Речь идет о помощниках и стажерах адвоката.

На первый взгляд может показаться, что такое утверждение просто ошибочно, ведь в соответствии с п. 4 ст. 27 и п. 4 ст. 28 Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" работодателем для стажеров и помощников может быть либо адвокат, осуществляющий свою деятельность индивидуально (в форме адвокатского кабинета), либо адвокатское образование (к числу которых относится и адвокатское бюро). Действительно, закон на данный момент формально не дает оснований говорить о наличии множественности лиц на стороне работодателя в адвокатском бюро, однако позиция законодателя, признающая в качестве работодателя помощника адвоката <14> адвокатское образование как юридическое лицо, является ошибочной и попросту отрицает действительное положение вещей. Подробное изложение данной точки зрения не входит в задачи настоящего исследования, поэтому здесь мы обозначим только ее самые основные моменты.

Во-первых, какова отличительная черта трудовой функции работника, если его работодателем является юридическое лицо? Работник будет либо выражать хозяйственную деятельность работодателя вовне, в отношениях с третьими лицами (например, менеджер торговой фирмы заключает договоры и организует поставки, сотрудник юридической фирмы представляет интересы клиента фирмы в суде), либо обеспечивать функционирование организации работодателя "изнутри" (например, слесарь-ремонтник автотранспортного предприятия). Возможно и совмещение этих двух вариантов. Так к какому же из них относится помощник адвоката, если считать по отношению к нему работодателем адвокатское образование? Очевидно, что трудовая функция помощника <15> не направлена на внутреннее поддержание деятельности адвокатского образования. Адвокатскому образованию для своего существования нет нужды в соответствующих действиях помощника по той простой причине, что оно не может заниматься адвокатской деятельностью <16>, а эти действия представляют собой как раз ее непосредственное обеспечение. Таким образом, помощник поддерживает надлежащее "производственное состояние" именно адвоката, а не адвокатского образования.

Говорить, что помощник реализует своими действиями в отношении клиентов правосубъектность адвокатского образования, также неправомерно. Если мы будем считать, что консультирование клиента, представительство его в суде и т.п. (в рамках заключенного клиентом с адвокатом договора об оказании юридических услуг) происходит от имени адвокатского образования, то получится, что оно занимается адвокатской деятельностью, а это, как уже указывалось, не допускается. Следовательно, у адвокатского образования просто нет необходимости быть работодателем помощника, поскольку оно не ведет такой деятельности, для осуществления или обеспечения которой потребуется наемный труд помощника. Ведет же такую деятельность лишь адвокат. Допускать, что работодателем помощника адвоката может быть адвокатское образование, ненамного менее абсурдно, чем, например, допускать возможность приема на работу в театр летчика-испытателя именно в качестве летчика-испытателя.

Здесь можно возразить, что одной из задач адвокатского образования является как раз создание условий для осуществления адвокатами своей деятельности и помощник адвоката помогает ему как раз от имени адвокатского образования. Ответ на это возражение должен быть следующим: следует различать создание условий для адвокатской деятельности и непосредственное участие в деятельности адвоката. Адвокатское образование может лишь создавать условия: например, арендовать помещения для адвокатов, обеспечивать их оргтехникой, нормативными базами. Но консультирование клиентов, составление проектов документов, представительство в судах и государственных органах - это уже непосредственное участие в адвокатской деятельности, чем адвокатское образование, как говорилось выше, заниматься не может. Конечно, такие функции помощника, как обобщение практики, составление выписок, копирование, можно рассматривать в широком смысле в качестве создания условий для деятельности адвоката, но здесь нам поможет второй важнейший критерий определения работодателя - осуществление хозяйской власти.

Очевидно, что хозяйскую власть в отношении помощника, организацию его труда осуществляет конкретный адвокат, а не адвокатское образование. Он дает ему обязательные для выполнения указания, проверяет сделанную работу, определяет нормативные правила поведения с клиентами. Если мы считаем работодателем адвокатское образование, то на каком тогда основании адвокат совершает подобные действия? Ведь он не является ни органом адвокатского образования, ни лицом, которому делегированы полномочия по осуществлению хозяйской власти, тогда как хозяйскую власть могут проявлять лишь указанные субъекты. Следовательно, мы должны прийти к выводу, что в отношении помощника работодателем является адвокат, в противном случае мы никак не объясним хозяйскую власть последнего.

Подавляющее большинство адвокатов в России осуществляют свою деятельность индивидуально даже в том случае, если они состоят в каком-либо адвокатском образовании. Исключение составляет такая форма адвокатского образования, как адвокатское бюро: в силу п. 3 ст. 23 Федерального закона "Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Российской Федерации" адвокаты, учредившие адвокатское бюро, заключают между собой партнерский договор в простой письменной форме, по которому они обязуются соединить свои усилия для оказания юридической помощи от имени всех партнеров.

Кто должен считаться работодателем для помощника в таком случае? Если рассуждать последовательно, то, поскольку адвокаты по каждому своему делу действуют совместно, помощник помогает им всем сразу и одновременно, а хозяйская власть должна осуществляться от имени всех адвокатов. Иным словами, для помощника работодателем будет не один адвокат бюро, а все его адвокаты. И не в рамках совместительства <17>, а в рамках множественности лиц на стороне работодателя <18>.

В том случае, когда участником партнерского договора стал адвокат, уже состоящий в трудовых отношениях с помощником, то для данного помощника, если он хочет сохранения трудовых отношений, это всегда будет означать необходимость перевода к другому работодателю - партнерам адвокатского бюро. Правовое регулирование здесь должно осуществляться так же, как и при возникновении аналогичной ситуации в связи с заключением договора простого товарищества, с учетом того, что здесь перевод всегда будет носить временный характер, так как партнерский договор между адвокатами - учредителями адвокатского бюро всегда заключается на определенный срок по смыслу пп. 1 п. 4 и пп. 1 п. 6 ст. 23 Федерального закона "Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Российской Федерации".

Если наличие множественности лиц на стороне работодателя в трудовых отношениях с помощниками адвоката достаточно очевидно, то применительно к иному персоналу ситуация может быть гораздо сложнее. На кого работает, например, секретарь-референт адвокатского бюро? На партнеров или на само бюро как юридическое лицо? Полагаем, что ответить на этот вопрос можно применительно только к каждой конкретной ситуации после детального исследования трудовой функции данного сотрудника и порядка его взаимодействия с управляющим партнером и остальными партнерами. Однако в данном случае лучше отказаться от "догматической чистоты" и для практического удобства формально признавать работодателем адвокатское бюро как юридическое лицо, но с несением партнерами бюро солидарной или субсидиарной ответственности по обязательствам, возникающим из трудовых отношений с сотрудником. Для исключения разного рода "пограничных" ситуаций следует распространить этот подход и на тех работников, которые совершенно явно находятся в трудовых отношениях только с адвокатским бюро (например, уборщики).

Второй случай, когда может появиться множественность лиц на стороне работодателя, - это необходимость обслуживания имущества, находящегося в общей собственности.

Представляется, что здесь возможность появления множественности лиц на стороне работодателя достаточно очевидна и не требует дополнительной аргументации сверх той, которая была предложена при рассмотрении общих предпосылок появления названной множественности.

Следует лишь оговориться, что необходимость образования множественности лиц на стороне работодателя в этой ситуации может так же, как и в вышеуказанных случаях, появиться после того, как конкретный работник заключил трудовой договор с единичным работодателем, например, тогда, когда единоличный собственник имущества совершил отчуждение доли в праве собственности на это имущество. Здесь также должен действовать ранее предложенный механизм перевода к новому работодателю.

Третий случай, когда может появиться множественность лиц на стороне работодателя, - это необходимость привлечения наемного труда для обслуживания имущества нескольких лиц, не находящегося в общей собственности, но объединенного в общую имущественную массу. В качестве примера можно привести объединение голов скота, принадлежащего членам сельской общины, в одно стадо, с наймом пастуха по его обслуживанию. Именно эту форму множественности лиц регулировало вышеупомянутое Постановление НКТ РСФСР.

Появление рассматриваемого вида множественности лиц на стороне работодателя будет проходить здесь следующим образом. Содержание и управление имуществом могут быть обусловлены значительными затратами. Один из способов минимизации данных затрат и рационализации содержания и управления имуществом - это объединение однородного имущества в общую массу, чтобы привлеченный работник обслуживал ее целиком, а не каждую конкретную вещь по отдельности. Здесь работник будет, по сути, выполнять одну трудовую функцию, и определить размер его трудового вклада, приходящегося на каждый имущественный объект по отдельности, будет уже невозможно. Следовательно, невозможно будет и определить степень участия работника в хозяйственной сфере каждого обладателя имущества. Таким образом, здесь фактически происходит объединение хозяйственных сфер обладателей в одну общую хозяйственную сферу, в которую и будет вовлечен работник. Но кто будет хозяином этой сферы, который, действуя в этом качестве, сможет организовывать, управлять и контролировать труд привлеченного лица, если в этом есть необходимость? Очевидно, что все обладатели имущества вместе. Следовательно, мы здесь получаем множественность лиц на стороне работодателя.

Четвертый случай возникновения множественности лиц на стороне работодателя может появиться при необходимости привлечения наемного труда для реализации общего неимущественного интереса двух или более лиц. Например , супруги нанимают гувернантку для ребенка. Рассмотрим этот случай (в рамках предложенного примера) более подробно.

Наем гувернантки для ребенка можно рассматривать как одну из форм заботы о здоровье и развитии ребенка. Однако редкий родитель добровольно захочет полностью самоустраниться от участия в организации, управлении и контроле за деятельностью работника, обслуживающего его ребенка, особенно если это происходит в жилом помещении, где проживают родители и ребенок. При этом в соответствии с ч. 1 ст. 18 Конвенции о правах ребенка (ратифицирована Постановлением ВС СССР от 13 июня 1990 г. N 1559-1) родители или, в соответствующих случаях, законные опекуны несут основную ответственность за воспитание и развитие ребенка; наилучшие интересы ребенка являются предметом их основной заботы. Аналогичная, по сути, норма содержится в ч. 2 ст. 38 Конституции России ("забота о детях, их воспитание - равное право и обязанность родителей") и п. 2 ст. 14.1 Федерального закона "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации" ("родители (лица, их заменяющие) обязаны заботиться о здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии своих детей").

Следовательно, положительный эффект от обслуживания гувернанткой ребенка будет поступать в личную имущественную сферу каждого из родителей, притом что каждый из них должен нести расходы на содержание данного работника и риск ответственности за ненадлежащий контроль над его поведением по отношению к ребенку.

Таким образом, мы получаем здесь все условия для появления множественности лиц на стороне работодателя по одному из описанных нами сценариев.

Итак, мы рассмотрели предпосылки образования и наиболее вероятные, на наш взгляд, варианты указанного вида множественности лиц на стороне работодателя.

Следует уточнить, что при объединении усилий нескольких субъектов для достижения какой-либо цели признание наличия множественности лиц допустимо лишь до тех пор, пока такое объединение не приобретет черты квазиюридического лица. Поясним, о чем идет речь. В соответствии с Федеральным законом "Об общественных объединениях" <19> общественное объединение не обязательно регистрируется в качестве юридического лица. При этом оно может иметь лишь участников, а не членов либо число его членов может быть неопределенно большим. Управление делами такого объединения (в том числе и осуществление работодательской правосубъектности) не может осуществляться всеми входящими в него лицами. Следовательно, здесь уже нельзя вести речь о множественности лиц на стороне работодателя, поскольку конкретный участник или член общественного объединения будет слишком далек от трудовых отношений с наемным работником, а множественность лиц на стороне работодателя возможна только при четком определении и относительно небольшом количестве этих лиц, когда каждое из них имеет действительную, а не предполагаемую возможность оказать влияние на трудовые отношения.

Теперь рассмотрим, как множественность лиц на стороне работодателя должна непосредственно влиять на заключение, реализацию и прекращение трудового договора.

Заключение трудового договора. Очевидно, что, коль скоро участниками трудового правоотношения на стороне работодателя будут несколько лиц, и заключение трудового договора должно осуществляться по общему правилу при наличии на то их волеизъявления. В Постановлении НКТ РСФСР от 26 октября 1926 г. N 252/1324 этот вопрос решался следующим образом. Владельцы скота избирали особых уполномоченных, которым вручали засвидетельствованные сельсоветом протокол об их избрании или приговор общего собрания, на котором это избрание состоялось. Эти уполномоченные вели от имени владельцев переговоры и заключали трудовые договоры. Таким образом, уполномоченный выступал представителем потенциального работодателя, причем представителем с оформленными полномочиями, чтобы потенциальный работник знал, с кем он заключает трудовой договор.

Подобный рецепт представляется приемлемым и в настоящее время, но с определенными корректировками. Если вести речь о простом товариществе, то на наем работников можно распространить механизм ведения общих дел товарищей, то есть каждый товарищ должен иметь право нанимать работников для товарищей, если договором простого товарищества не установлено, что это осуществляется отдельными участниками либо совместно всеми участниками договора простого товарищества. Полномочия должны подтверждаться доверенностью или договором простого товарищества в письменной форме. Ограничение права товарища заключать трудовые договоры от имени всех товарищей может действовать, если работник знал или должен был знать о таких ограничениях <20>. В остальных случаях, учитывая характер трудовых отношений, заключение трудового договора от имени нескольких лиц должно производиться лишь по их согласию. Фиксировать это согласие лучше всего путем выдачи нотариально удостоверенной доверенности. Если стороны согласия не достигли, а оно необходимо (например, имущество, находящееся в общей собственности, требует постоянного профессионального ухода <21>), то вопрос надлежит решать в судебном порядке. Считаем необходимым еще раз оговориться, что полномочия на заключение трудового договора со стороны работодателя от имени нескольких лиц могут распространяться лишь на такие договоры, где все субъекты соответствуют признакам работодателя в трудовом правоотношении. Так, нельзя, к примеру, заключить трудовой договор от имени А. и Б. на обслуживание собственности А., по отношению к которой Б. не имеет никаких прав <22>. Заключение трудового договора может производиться и совместно всеми лицами, а также третьим лицом, если ему даны такие полномочия.

Однако возникает вопрос: как быть в том случае, если трудовой договор заключен одним лицом от своего имени, но при этом множественность лиц фактически имеет место? Здесь следует исходить из того, был ли договор заключен с ведома или согласия остальных лиц. Если да, то все они должны считаться работодателем, даже если это не зафиксировано в трудовом договоре. При этом для учета интересов работника необходимо предоставить ему право расторгнуть трудовой договор (если он не знал и не должен был знать о множественности лиц на стороне работодателя) с получением компенсационных выплат. При отсутствии письменного договора вообще следует применять правила, установленные ст. 67 ТК РФ о фактическом допуске к работе. В том случае, если трудовой договор был заключен без согласия или ведома других лиц на стороне работодателя, его следует признавать недействительным, как заключенный с пороками субъектного состава <23>, но с правом работника на получение установленной компенсации.

Реализация трудового договора. Реализация трудового договора представляет собой осуществление права и обязанностей его сторонами. Поскольку мы изучаем множественность лиц на стороне работодателя, правам и обязанностям которого, ввиду синаллагматического характера трудового договора, корреспондируют права и обязанности работника, мы будет рассматривать главным образом вопрос осуществления прав и обязанностей работодателя.

Как отмечает Е.Б. Хохлов, всю систему прав и обязанностей работодателя можно свести по существу к трем основным статьям:

1. обязанности предоставить работу;
2. обязанности оплатить труд;
3. праву получения от работника труда определенного количества и качества; при этом данная триада прав и обязанностей работодателя конкретизируется с учетом необходимости защиты личности работника от злоупотреблений со стороны работодателя <24>.

Итак, в трудовом договоре у работодателя есть следующие основные права и обязанности:

1. обязанность предоставить работу определенного количества и качества, указанного в трудовом договоре. В рамках реализации этой обязанности работодатель также должен: а) обеспечить работника необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами для осуществления им своей трудовой функции; б) создать условия, обеспечивающие безопасность личности и имущества работника, а также возможность удовлетворения работником своих бытовых нужд при исполнении трудовых обязанностей;
2. обязанность оплатить труд работника, а также, в случаях, предусмотренных законодательством, коллективными договорами и соглашениями либо трудовым договором, производить работнику выплаты гарантийного и компенсационного характера;
3. право на получение труда работника.

В случае нарушения работодателем своих обязанностей по отношению к работнику у него появляется обязанность по несению материальной ответственности перед работником. В случае нарушения работником своих обязанностей по отношению к работодателю у последнего появляется право привлекать работника к материальной ответственности и требовать от него возмещения причиненного вреда <25>.

На исполнение обязанности предоставить работу как обеспечение работнику общей возможности приложить свой труд к хозяйственной сфере работодателя наличие множественности лиц на стороне работодателя изначально не оказывает существенного специфического влияния. До тех пор, пока у работника есть указанная возможность, ему безразлично, в результате чьих действий она обеспечена: одного из "работодателей", нескольких "работодателей" или всех "работодателей". Ситуация меняется только в случае нарушения работодателем данной обязанности: в результате действий всех или отдельных лиц на стороне работодателя (например, при недопуске на место работы) либо их бездействия. Здесь у работника возникают право получения денежной компенсации со стороны работодателя (реализацию которого мы рассмотрим при изучении соответствующей обязанности работодателя) и право требовать обеспечения его работой. Заявить названное требование работник может либо всем лицам на стороне работодателя вместе, либо одному (некоторым) из них: в любом случае обязанность по прекращению (обеспечению прекращения) или, напротив, совершению определенных действий будет лежать на всех "работодателях".

Что касается обязанности обеспечить работника необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами для осуществления трудовой функции, то применительно к ней можно предусмотреть либо солидарный, либо субсидиарный характер множественности. Во втором случае работник должен сначала обратиться с соответствующим требованием к определенному лицу либо лицам <26> из числа субъектов, выступающих на стороне работодателя, что, однако, не должно влиять на характер множественности в правоотношении по поводу материальной ответственности работодателя в случае наступления последней.

Относительно создания условий, обеспечивающих безопасность личности и имущества работника, а также возможности удовлетворения работником своих бытовых нужд при исполнении трудовых обязанностей, то о его реализации в условиях наличия множественности лиц на стороне работодателя можно сказать то же самое, что и об исполнении обязанности по предоставлению работы, что, конечно, не исключает некоего "разделения труда" между работодателями: например, один из "работодателей" проводит инструктаж по технике безопасности, другой - обеспечивает удовлетворение им своих бытовых потребностей и т.п.

Обязанность по выплате заработной платы, гарантийных и компенсационных выплат, а также по несению материальной ответственности перед работником должна лежать на работодателях солидарно в целях повышения уровня защиты работника как более слабой стороны в договоре, то есть работник должен иметь право заявить требование о производстве выплат или о возмещении ущерба (в порядке ст. 235 ТК РФ) и, соответственно, предъявить иск к любому из работодателей <27> как полностью, так и в части. Работодатели остаются обязанными до удовлетворения всех требований работника. Лицу, исполнившему такую обязанность, следует предоставить право регрессного требования к остальным работодателям в равных долях, за вычетом доли, падающей на него самого, либо в долях, пропорциональных их долям в общей долевой собственности (если функция работника состояла в ее обслуживании). Небезынтересен вопрос о возможности несения "множественным" работодателем материальной ответственности в форме возмещения ущерба в натуре. Как быть, если работник согласен, а среди "работодателей" нет единого мнения по этому вопросу? Полагаем, что ответ на этот вопрос должен решаться так же, как и в случае материального поощрения работника, - в зависимости от вида собственности на имущество, которое планируется передать работнику (об этом подробнее см. ниже).

Что же касается материальной ответственности работника перед лицами на стороне работодателя, то здесь могут быть следующие варианты.

Если работник причинил вред имуществу, находящемуся в собственности только одного из участников множественности лиц на стороне работодателя, то исключительно перед ним он и должен отвечать. В том случае, когда причинен вред имуществу, находящемуся в долевой собственности "работодателей", полагаем возможным возложение на работника долевой материальной ответственности перед каждым из них в соответствующих размерах. Если же имущество находилось в совместной собственности, то здесь работник должен нести уже солидарную ответственность перед "работодателями".

М.М.Харитонов

соискатель кафедры

трудового права

юридического

факультета СПбГУ

В отношении договора подряда ст. 707 ГК РФ специально урегулирована ситуация, когда на стороне подрядчика участвует несколько лиц. Об особенностях этой ситуации отчасти уже гово­рилось в главе «Место выполнения работ».

Заказчик может заключить договор подряда, в котором изна­чально на стороне подрядчика участвует несколько подрядных организаций. Именно к таким ситуациям применяется ст. 707.

При участии в выполнении договора одновременно несколь­ких подрядчиков самым важным является вопрос о распределе­нии между ними обязанностей и прав по отношению к заказчику. Статья 707 ГК РФ предусматривает два вида распределения прав и обязанностей: солидарное и долевое. Применение конкретного вида зависит от делимости предмета обязательств подрядчиков.

Если предмет обязательств делим, каждый подрядчик приоб­ретает права и несет обязанности по отношению к заказчику в пределах своей доли. То есть, заказчик и подрядчики вправе предъявлять друг другу взаимные требования лишь в пределах обозначенной в договоре подряда доли подрядчика. В отсутствие определения доли каждого из подрядчиков при делимости пред­мета обязательств доли могут быть признаны равными.

В постановлении ФАС Московского округа от 26.10.99 по де­лу № КГ-А40/3435-99 подрядчик предъявил иск к заказчику о взыскании задолженности за работы. Суд в иске отказал: «...под­рядные работы... выполнялись двумя юридическими лицами...

Со ссылкой на ст. 707 ГК РФ суд признал, что в данном случае на­званные организации участвовали в создании продукции в равных долях и потому приобрели равные права и несут равные обязанно­сти по отношению к заказчику. Стоимость выполненных подряд­чиками в рамках указанного договора и принятых заказчиком ра­бот составила 729 000 руб. Доля каждого из подрядчиков -364 500 руб. ТОО... получено от заказчика 429 000 руб... что пре­вышает причитающуюся ему долю на 64 500 руб. В этой связи требования ТОО... не подлежат удовлетворению».

При неделимости предмета обязательств подрядчики при­знаются по отношению к заказчику солидарными должниками и соответственно солидарными кредиторами. Солидарные обяза­тельства представляют собой более сложную конструкцию, неже­ли долевое распределение прав и обязанностей. Согласно ст. 322, 323 ГК РФ в этом случае заказчик вправе требовать исполнения обязательства* сразу от всех подрядчиков либо только от одного как в полностью, так и в части. Солидарные подрядчики остают­ся обязанными перед заказчиком до тех пор, пока работы не будут выполнены и сданы полностью.

Кроме того, к солидарному распределению обязанностей между подрядчиками будут применяться правила: ст. 324 ГК РФ о невозможности выдвигать против требований заказчика возра­жения, основанные на отношениях между заказчиком и другими солидарными подрядчиками, ст. 325 ГК РФ о последствиях ис­полнения солидарной обязанности полностью одним из подряд­чиков.

Поскольку при неделимости обязательств по договору под­рядчики становятся не только солидарными должниками, но и солидарными кредиторами, к требованиям подрядчиков к заказчику применяются правила ст. 326 ГК РФ, в силу которой:

1) до предъявления требования одним из солидарных под­-
рядчиков заказчик вправе исполнять обязательство (оплатить ра-­
боты) любому из них по своему усмотрению;

2) исполнение заказчиком обязательств полностью одному
из солидарных подрядчиков освобождает его от исполнения ос­-
тальным солидарным подрядчикам (каждый солидарный под­-
рядчик вправе предъявить требования к заказчику об исполне­-
нии в свою пользу обязательств заказчика в полном объеме).

Подрядчик, который полностью получил причитающееся ис­полнение заказчика, обязан возместить причитающееся другим солидарным подрядчикам.

Исполнитель обратился к заказчику и к другому исполните­лю с иском о взыскании задолженности за работы. Суд отказал в иске к заказчику и удовлетворил его за счет другого исполните­ля: «К правоотношениям сторон применяется ст. 707 ГК РФ, в которой предусмотрено, что, если на стороне подрядчика вы­ступают одновременно два лица или более, при неделимости пред­мета обязательства они признаются по отношению к заказчику солидарными должниками и соответственно солидарными креди­торами. При неделимости предмета обязательства каждое из вышеуказанных лиц приобретает права и несет обязанности по отношению к заказчику в пределах своей доли (ст. 321ГК РФ).

В удовлетворении исковых требований к ООО (заказчик) от­казано правомерно, поскольку согласно п. 3 ст.326 ГК РФ исполне­ние обязательства одному из солидарных кредиторов освобожда­ет должника от исполнения остальным кредиторам. Материала­ми дела подтверждается и сторонами не оспаривается факт пол­ной оплаты ООО услуг по буксировке ОАО (другой исполнитель). Поскольку ОАО получило оплату за работу, которая выполнялась не только им, но и истцом, требования истца правомерно удов­летворены в соответствующей доле» (постановление ФАС Севе­ро-Кавказского округа от 10.10.2001 по делу № Ф08-3295/2001).

Сложно определить возможность делимости/неделимости предмета обязательств подрядчиков. Предметом их обязательств являются строительные работы, поэтому критерий неделимости, установленный ст. 133 ГК РФ для вещей, не применим. Насколь­ко делимы работы в том или ином случае - вопрос оценочный. Естественно, разные по своему содержанию работы составляют делимый предмет обязательства. В частности, в постановлении от 25.03.2003 по делу № А65-6691/02-СГ2-24 ФАС Поволжского ок­руга отметил: «В данном случае имеет место наличие делимости предмета обязательства (монтаж кровли и строительство вок­зала)...». Однако и в отношении одной и той же работы, например покраски стены, предмет обязательства может быть делим, в том числе по площади. Судебная практика единых подходов к дели­мости предмета обязательств подрядчиков не выработала.

Тем не менее стороны могут сами позаботиться о конструк­ции распределения прав и обязанностей между заказчиком и под­рядчиками, либо установив их солидарный характер, либо опре­делив доли подрядчиков. Действующим законодательством это не запрещено.